О'Флаэрти повертел шарф в толстых мозолистых пальцах и сосредоточенно наморщил лоб.
— Не могу сказать точно, сэр, — неуверенно произнес он. — Сначала мне припомнилось, что я вроде бы видел на ней такой шарф, а потом — что его на ней как будто не было… Нет, сэр, не помню.
Он с беспомощным видом вернул шарф инспектору, который положил его на кровать.
— Значит, прошлой ночью все было в порядке? Никаких подозрительных происшествий?
— Никаких, сэр. Конечно, в магазине есть сигнализация на случай взлома. Но прошлой ночью здесь все было тихо, как в церкви.
Квин обратился к сержанту Вели:
— Томас, позвони в центральный офис, куда поступают сигналы о взломе, и спроси, не получали ли они чего-нибудь прошлой ночью. Вряд ли были сигналы, иначе нам уже доложили бы.
Вели молча вышел.
— О'Флаэрти, а кроме миссис Френч вы видели прошлой ночью еще кого-нибудь, кто входил бы в здание магазина в любое время? — поинтересовался инспектор.
— Нет, сэр, никого. Ни единой души.
О'Флаэрти говорил с подчеркнутой уверенностью, словно стараясь искупить свою забывчивость в вопросе о шарфе.
— А, вот и Маккензи! Дайте-ка мне этот табель.
Квин взял у возвратившегося управляющего свернутый в трубку лист бумаги и быстро просмотрел записи. Что-то, казалось, привлекло его внимание.
— По вашему табелю, О'Флаэрти, я вижу, — заговорил он, — что вчера вечером последними из универмага ушли мистер Уивер и мистер Спрингер. Вы собственноручно делали эти записи?
— Да, сэр. Мистер Спрингер ушел примерно без четверти семь, а мистер Уивер — спустя несколько минут после него.
— Это верно, Уивер? — уточнил инспектор у секретаря.
— Да, — равнодушно ответил Уивер. — Вчера вечером я немного задержался, чтобы приготовить на сегодня кое-какие бумаги для мистера Френча. Кажется, я побрился… Ушел без нескольких минут семь.
— Кто такой Спрингер?
— Джеймс Спрингер возглавляет наш книжный отдел, инспектор, — вмешался Маккензи. — Он очень добросовестный человек и часто поздно задерживается.
— А у вас есть что сказать? — обратился инспектор к двум сторожам, которых он еще не допрашивал. — Можете что-нибудь добавить к показаниям О'Флаэрти? Только по очереди… Как ваше имя?
Один из сторожей нервно прокашлялся.
— Джордж Пауэрс, сэр. Нет, мне нечего сказать.
— Во время вашего обхода все было в порядке? Вы обходили эту часть магазина?
— Вроде все было как обычно, сэр, но на первом этаже я не делаю обход. Это работа Ральски.
— Ральски? Как ваше имя, Ральски? — спросил инспектор.
Третий сторож с шумом выдохнул:
— Герман, сэр. Герман Ральски. Я думаю…
— Вы думаете, вот как? — Квин повернулся. — Хэгстром, ты все записываешь?
— Конечно, шеф, — усмехнулся детектив. Его карандаш стремительно бегал по бумаге.
— Несомненно, Ральски, вы собирались подумать о чем-то очень важном, — фыркнул инспектор, чье настроение внезапно испортилось. — О чем же?
Ральски выглядел испуганным.
— Кажется, прошлой ночью я слышал на первом этаже кое-что любопытное.
— Интересно! Где же именно?
— Здесь, рядом с витриной.
— Рядом с витриной. — Инспектор насторожился. — Отлично, Ральски! И что же вы слышали?
Спокойный голос Квина, казалось, придал сторожу смелости.
— Это было около часу ночи. Может быть, без нескольких минут час. Я находился на первом этаже, поблизости от угла Пятой авеню и Тридцать девятой улицы, и услышал какой-то тихий звук. Я не мог понять, что это, — то ли чьи-то шаги, то ли кто-то закрыл дверь. Не то чтобы я заподозрил что-то неладное, но на всякий случай все-таки пошел в том направлении, но так ничего и не увидел и решил, что мне показалось. Я проверил пару дверей в витрины, в том числе и в эту, но они были заперты. Тогда я заглянул к О'Флаэрти и продолжил обход. Вот и все.
Инспектор Квин казался разочарованным.
— И вы не знаете, откуда именно доносился шум, если он действительно имел место?
— Ну, — осторожно ответил Ральски, — если шум действительно был, то он доносился из этой секции, рядом с большими витринами.
— А больше ночью ничего не произошло?
— Нет, сэр.
— Ладно. Вы все можете идти домой спать, а к вечеру приходите на работу, как обычно.
— Да, сэр. — И сторожа покинули помещение.
Инспектор, взмахнув табелем, обратился к управляющему:
— Маккензи, вы сами изучили этот табель?
— Да, инспектор, — откликнулся шотландец. — Я подумал, что он может вас заинтересовать, и просмотрел по дороге.
— Отлично! Каков же ваш вердикт, Маккензи? Вчера все служащие ушли из магазина? — На лице Квина было написано равнодушие.