— Разумеется. Реклама была очень тщательно продумана, — пояснил Лавери. — Мы разослали уведомления во все художественные школы и другие заинтересованные организации. Правление отправляло персональные письма. Однако большая часть публики была привлечена газетными объявлениями. Вы, конечно, тоже их видели?
— Ну, я редко читаю объявления универмагов, — поспешно выпалил инспектор. — Полагаю, ваши труды оценили по заслугам?
— Да, безусловно. — Лавери снова продемонстрировал безупречно белые зубы. — Если вы посмотрите мой альбом с вырезками из газет…
— В этом нет необходимости, мистер Лавери. Благодарю вас за ваше терпение. Это все.
— Можно еще минуту? — Эллери, улыбаясь, шагнул вперед.
Инспектор махнул рукой, словно говоря: «Свидетель ваш!» — затем вернулся к кровати и со вздохом опустился на нее.
Лавери стоял, поглаживая бородку; в глазах его застыло вежливое ожидание.
Эллери несколько секунд молчал, теребя пенсне, затем внезапно поднял голову.
— Я очень заинтересован вашей работой, мистер Лавери, — заговорил он с обезоруживающей улыбкой. — Хотя боюсь, что мое знание искусства не охватывает сферу современного интерьера. На днях меня очень увлекла ваша лекция о Бруно Пауле…
— Так вы посещали мои импровизированные уроки наверху, сэр? — воскликнул Лавери, покраснев от удовольствия. — Возможно, я проявил излишний энтузиазм в отношении Пауля — дело в том, что я его хорошо знаю…
— В самом деле? — Эллери уставился в пол. — Очевидно, вы и раньше бывали в Америке, мистер Лавери, — ваш английский абсолютно лишен галлицизмов.
— Я вообще много путешествовал, — подтвердил Лавери. — Это мой пятый визит в Штаты… А вы мистер Квин, не так ли?
— Простите, что я не представился, — извинился Эллери. — Я недостойный отпрыск инспектора Квина… Мистер Лавери, сколько демонстраций ежедневно проводится в этой витрине?
— Только одна. — Лавери приподнял черные брови.
— Как долго она продолжается?
— Ровно тридцать две минуты.
— Интересно, — пробормотал Эллери. — Кстати, а это помещение открыто постоянно?
— Нет, так как здесь хранится несколько весьма ценных предметов. Витрину отпирают только для демонстрации.
— Ну конечно! С моей стороны было глупостью спрашивать об этом, — улыбнулся Эллери. — У вас, разумеется, есть свой ключ?
— От этой витрины существует несколько ключей, мистер Квин, — сообщил Лавери. — Ее запирают в основном, чтобы туда не забирались днем. Предполагается, что после закрытия магазина сторожа и современная сигнализация надежно защищают от ночных грабежей.
— Если вы простите мне мое вмешательство, — послышался мягкий голос управляющего Маккензи, — то я могу лучше мистера Лавери прояснить вопрос с ключами.
— Буду рад вас выслушать, — откликнулся Эллери, снова начиная вертеть на пальце шнурок пенсне. Сидящий на кровати инспектор молча ждал.
— У нас имеется по нескольку ключей от каждой витрины, — принялся объяснять Маккензи. — Ключи от этой витрины есть у мистера Лавери, у Дайаны Джонсон — демонстратора (уходя, она оставляет его в столе служебного кабинета), администратора этой секции первого этажа и детективов универмага. Кроме того, полный набор дубликатов всех ключей хранится в кабинете администрации на последнем этаже. Боюсь, что ключ могли раздобыть многие.
Эллери внезапно поднялся, подошел к двери, открыл ее и, окинув взглядом весь первый этаж, вернулся назад.
— Мистер Маккензи, не могли бы вы вызвать клерка из-за прилавка кожгалантереи, что напротив этой витрины.
Маккензи вышел и быстро вернулся в сопровождении невысокого толстячка средних лет. Он был бледен и заметно нервничал.
— Вы были на рабочем месте все это утро? — поинтересовался Эллери.
Клерк кивнул.
— А вчера?
Снова кивок в ответ.
— И ни вчера, ни сегодня ни разу никуда не отлучались?
Клерк наконец обрел дар речи:
— Нет, сэр!
— Очень хорошо! Скажите, а вы не заметили — вчера или сегодня утром — кого-нибудь, входящего в эту витрину или выходящего из нее?
— Нет, сэр, — уверенно ответил клерк. — Я все время был на месте и не мог бы не заметить, если бы кто-нибудь воспользовался этим помещением. Работы у меня было не очень много, сэр, — добавил он, бросив виноватый взгляд на Маккензи.