Некоторое время Эллери шел молча.
— Мы приходим на место преступления и обнаруживаем там несколько предметов — карты, помаду, сигареты, туфли, шляпу, подставки для книг, — в состоянии которых есть нечто необычное. Нам удалось связать с преступлением каждый из этих предметов, кроме подставок. Я могу предположить отличную версию, соответствующую уже известным нам фактам. Крупицы порошка для снятия отпечатков — это аксессуары преступления. Мы нашли их в недавно приклеенном фетре, который к тому же светлее аналогичной материи со второй, парной подставки. Было бы нелепо предполагать, что разница в оттенке существовала изначально в такой дорогой и редкой паре предметов. К тому же раньше этого никто никогда не замечал… Следовательно, все указывает на то, что прошлой ночью кто-то снял фетр с первой подставки, приклеил новый, посыпал ее порошком, чтобы проявить отпечатки пальцев и удалить их, случайно оставив несколько крупинок порошка на свежей полоске клея.
— Ну ладно, допустим, — согласился инспектор. — И что дальше?
— Я самым тщательным образом осмотрел обе подставки. Они сделаны из цельного оникса. К тому же единственное изменение — замена фетра на одной из них. И тогда я пришел к выводу, что это было сделано не с целью спрятать нечто внутрь подставки или же вынуть из нее некий предмет. Внутри вообще нет ничего. Все лежит на поверхности.
Только я спросил себя: что еще могло явиться причиной замены фетра? Преступление само по себе? Можем мы связать воедино преступление и подставки?
Да, можем! Зачем понадобилось менять фетр? Потому что со старым фетром произошло нечто, в результате чего он мог указывать на следы преступления! Вспомни, убийце было необходимо, чтобы о преступлении ничего не узнали, пока он не осуществит утром нечто важное. Ему было известно, что в девять утра в библиотеке появится Уивер, который непременно заметил бы, что с подставками что-то не так.
— Кровь! — воскликнул инспектор.
— Именно! Ты зришь в самый корень! — откликнулся Эллери. — Вряд ли это было что-то еще, как не пятна крови. Наверняка это самое изменение во внешнем виде подставки должно было вызывать подозрения, иначе преступник попросту не стал бы так утруждаться. Карты и все остальное никогда не навели бы на мысль об убийстве, прежде чем труп будет обнаружен. Но кровь — это же прямое указание на свершившееся насилие! Поэтому я решил, что кровь каким-то образом промочила фетр, так что убийце пришлось заменить его и избавиться от окровавленного старого лоскутка.
Некоторое время они шли молча. Инспектор был погружен в раздумья.
— Как видишь, — снова заговорил Эллери, — я достаточно быстро добился определенного прогресса в реконструкции материальных элементов преступления. Когда я сделал вывод относительно испачканного кровью фетра, мне сразу же пришел в голову, казалось бы, никак не связанный с этим факт… Помнишь подозрения Праути, касающиеся отсутствия крови на трупе? И наш скорый вывод о том, что преступление, очевидно, было совершено в другом месте? Здесь и было недостающее звено.
— Неплохо, — пробормотал инспектор, сунув руку в карман за табакеркой.
— Книжные подставки, — продолжал Эллери, — очевидно, никак не были связаны с преступлением, пока на одну из них не попала кровь. Все выстроилось в логически безупречную цепочку событий — замена фетра, прикосновение убийцы к подставкам и ставшее после этого необходимым использование порошка для снятия отпечатков…
Значит, то, что кровь испачкала подставку, было случайностью. Подставки спокойно стояли себе на стекле письменного стола. Как могла кровь попасть на одну из них? Существуют две возможности. Первая: подставку использовали как оружие. Но она отпадает, так как раны на теле огнестрельные и нет следов, которые могли бы остаться от удара тяжелой подставкой. Следовательно, остается одна возможность: кровь попала туда по неосторожности. Как это могло произойти?
Да очень просто. Подставка стоит на стекле письменного стола. Кровь могла попасть на дно подставки, откуда ее нельзя было удалить, только если она потекла по стеклу и промочила материю. Остальное можешь представить себе сам.