Уивер рассмеялся:
— Ты что, и в самом деле считаешь, что моя пропавшая бритва может иметь какое-то отношение к происшедшему?
— Считать означает знать наверняка! — с пафосом заявил Эллери. — Запомни это, Уэстли. По-моему, там, внизу, ты утверждал, что ушел отсюда вчера вечером, без нескольких минут семь. Значит, лезвие пропало где-то между семью вечера и половиной девятого утра.
— С ума сойти! — насмешливо отозвался Уивер. — Значит, для того, чтобы стать детективом, достаточно научиться делать столь глубокомысленные заключения?
— Ладно, смейся!.. — проговорил Эллери, снова погружаясь в раздумья. — Что ж, пожалуй, настало время перейти в следующую комнату, — продолжил он, сменив тон. — Похоже, кое-что все же начинает вырисовываться, я вижу свет. Пока это всего лишь крохотный далекий лучик, но все же… все же. Итак, вперед, сын мой!
Глава 15
В КВАРТИРЕ: КОМНАТА ДЛЯ ИГРЫ В КАРТЫ
Выйдя из ванной комнаты и миновав спальню, Эллери снова вошел в библиотеку. Уивер последовал за ним. Теперь от одолевавшего его беспокойства не осталось и следа — на смену ему пришел живой интерес. Казалось, он напрочь забыл обо всех своих невзгодах.
— А эта дверь куда ведет? — поинтересовался Эллери, указав на дверь с обивкой из красной кожи, что находилась в другом конце библиотеки.
— Там комната для игры в карты, — пояснил Уивер. — Ты думаешь, там можно найти что-то важное? Черт побери, Эл, ты просто-таки заинтриговал меня! — Но тут, спохватившись, он осекся на полуслове и с грустью посмотрел на друга.
— Комната для игры в карты? — переспросил Эллери, блеснув глазами. — Скажи мне вот что, Уэс: сегодня утром ты первым пришел в эту квартиру, поэтому кому, как не тебе, знать — кто-нибудь из находившихся сегодня утром в библиотеке выходил в другие комнаты?
Уивер ответил не сразу.
— Вообще-то, кроме старика, заходившего в спальню, чтобы оставить там шляпу и пальто, из библиотеки больше никто никуда не выходил.
— А Френч заходил в ванную? Например, чтобы умыться?
— Нет, он очень торопился продиктовать несколько распоряжений по универмагу и подготовиться к собранию.
— Ты был с ним, когда он заходил в спальню?
— Да.
— И ты убежден, что никто из остальных — ни Зорн, ни Траск, ни Грей, ни Марчбенкс — не покидал сегодня утром пределов этой комнаты? — Эллери окинул библиотеку быстрым взглядом. — Кстати, а сам ты тоже все это время оставался здесь?
Уивер улыбнулся:
— Тебе повезло! Я сегодня на удивление покладист, а потому отвечаю утвердительно на оба вопроса!
Эллери довольно потер руки.
— Значит, кроме библиотеки, все в квартире находится в том же виде, в каком было к тому моменту, когда ты пришел сюда в половине девятого утра. Превосходно! Просто превосходно! Уэстли, да тебе просто цены нет!
Быстро направившись к двери в комнату для игры в карты, Эллери распахнул ее настежь, и в тот же миг у него за спиной раздался удивленный возглас Уивера.
Комната для игры в карты была более скромных размеров по сравнению с библиотекой и спальней со стенами, обшитыми панелями из орехового дерева.
Единственное окно, выходящее на Пятую авеню, было задрапировано яркими портьерами. На полу лежал мягкий ковер.
Проследив за взглядом Уивера, Эллери увидел, что тот во все глаза смотрит на застеленный сукном шестиугольный карточный стол посередине комнаты. На нем стояла маленькая бронзовая пепельница и валялось несколько игральных карт. К столу были придвинуты два массивных стула.
— В чем дело, Уэс? — спросил Эллери.
— Вчера вечером этого стола здесь не было! — с трудом выговорил Уивер. — Перед самым уходом я сюда заглядывал и совершенно уверен, что…
— Ты хочешь сказать, — перебил его Эллери, — что стол был сложен и убран?
— Вот именно! Вчера утром уборщица навела здесь идеальный порядок. И сигареты в пепельнице… Эллери, точно тебе говорю: после того как я ушел отсюда вчера вечером, здесь кто-то побывал!
— Видимо, так оно и было. И в ванной тоже, если верить твоей истории о пропавшем лезвии. Однако нам важнее всего узнать, зачем кому бы то ни было понадобилось пробираться сюда. Постой-ка… — Подойдя к столу, он с неподдельным интересом принялся разглядывать карты.
На обоих концах стола лежали маленькие стопки карт, одна из них была открыта, другая лежала вверх рубашкой. В центре стола тоже были разложены карты — два ряда, в каждом из которых по четыре небольших стопки, подобранных, как выяснил Эллери, в нисходящей последовательности. Между этими рядами еще три стопки поменьше.
— Банк, — пробормотал Эллери. — Удивительное дело! — Он глянул на Уивера. — Полагаю, ты знаешь, что это за игра?
— Нет, — покачал тот головой. — Судя по расположению карт, ясно, что это банк. Я видел, как в нее играли в доме у Френча. Но сам я в этой игре плохо разбираюсь. У меня от нее голова болит, впрочем, как и от многих других карточных игр. Карты — не мое поприще.
— Да уж, это я запомнил хорошо, — рассмеялся Эллери, — особенно после того случая в Блумсбери, когда мне пришлось внести за тебя расписку на сто долларов… Значит, говоришь, ты видел, как у Френчей играют в банк? Что ж, весьма любопытно. Не многие умеют играть в русский банк.
Уивер мельком глянул на четыре окурка в пепельнице.
— Вообще-то в семействе Френч, — со вздохом, словно нехотя проговорил он, — в банк играли только двое.
— Кто же?
— Миссис Френч и… Бернис.
— Вот это да! — Эллери тихонько присвистнул. — Опять неуловимая Бернис… И что, кроме них, больше никто?
— Старик терпеть не может карты, — отозвался Уивер, теребя нижнюю губу. — Никто и ничто не может заставить его взять их в руки, тем более что он и не отличит туза от двойки. Мэрион играет в бридж, и то только потому, что это светская игра. Карты она не любит, а сам я впервые услышал об игре в банк лишь после того, как начал работать у Френча… Но вот миссис Френч и Бернис просто без ума от игры в банк и не упускают случая, чтобы в него сыграть. Наверное, окружающим трудно это понять. Просто карточное безумие какое-то!
— А как насчет друзей семьи?
— Ну… — задумчиво протянул Уивер, — старик не настолько консервативен, чтобы запрещать в своем доме карточные игры. Вон, даже в этой квартире отведена для них специальная комната — иногда директора могут сыграть партию между заседаниями. Но вот только в доме я никогда не замечал, чтобы в банк играл еще хоть кто-нибудь, кроме миссис Френч и Бернис, хотя мне доводилось довольно часто наблюдать за друзьями семьи и гостями.
— Смотри, как симметрично лежат карты, — восхитился Эллери. — Красота, да и только! — Он задумчиво нахмурился. — А теперь скажи мне вот что: почему ты изо всех сил пытаешься не смотреть на сигареты в пепельнице?
Уивер виновато покраснел.
— Все дело в том, что я оказался в чертовски неудобном положении…
— И разумеется, это сигареты именно того сорта, который курит Бернис, — устало вздохнул Эллери. — Это понятно и без твоих объяснений.
— Но как ты узнал? — воскликнул Уивер. — Хотя это неудивительно. При твоей наблюдательности… Да, Бернис курит такие сигареты — их присылают ей по особому заказу.
Эллери взял в руки окурок. Пониже серебристого ободка виднелось название — «La Duchesse». Внимательно присмотревшись к окуркам, Эллери отметил, что все сигареты выкурены до одного и того же места — примерно в полудюйме от ободка.
— Аккуратный курильщик, — произнес он вслух, понюхав окурок и вопросительно посмотрев на Уивера.
— Наверное, пахнут фиалкой, — подсказал секретарь. — Производитель ароматизирует сигареты по желанию заказчика. Когда я недавно был в доме у Френчей, то Бернис как раз делала заказ по телефону.
— Что ж, к счастью, сорт этот очень редкий… — Эллери как будто разговаривал сам с собой.
— В каком смысле?
— Неважно… А миссис Френч конечно же не курила?
— Откуда ты знаешь? — изумился Уивер.
— Ну что ж, пока все складывается довольно удачно, — пробормотал Эллери. — А Мэрион курит?