- Тридцать первого, тридцать первого октября.
Я отрицательно качаю головой и закрываю журнал, откладываю перьевую ручку в сторону.
- Я не работаю в Самайн и не принимаю заказы на ближайшие к нему три дня.
- Нет! Ну как же так? Что же мне делать? - теперь я слышу отчаянье в звуках её высокого как у оперной певицы голоса.
- Простите. - я поворачиваюсь к ней спиной, поправляю коробки конфет, но она и не думает уходить.
Я слышу звуки сдавленного рыдания. Она что, плачет? Не уже ли этот торт так важен для неё? Вздыхаю, опускаю руки, поворачиваюсь.
- Ну хорошо, попробуйте меня переубедить. Приводите вашу будущую падчерицу завтра, я предложу ей наш фирменный дегустационный набор начинок.
Женщина убирает батистовый платок от мокрой щеки, её губы растягиваются в искренней улыбке, глаза загораются и я вижу, что она ещё совсем молода, не старше двадцати пяти лет.
Она хватает меня за руку, трясёт её с яростной силой:
- О! Спасибо, спасибо! Вы просто ангел, фрау Зукер! Вы спасаете наш с Абелем будущий союз.
Цокот каблучков, хлопнувшая дверь, на пороге моей лавки возникает долгожданный гость.
- Кто эта сумасшедшая женщина? - удивлённо и сердито спрашивает гер фон Бауэр. - Она едва не сбила меня с ног.
Он присаживается на единственный в зале стул у единственного в зале столика. Я подаю ему ритуальную чашечку горячего шоколада с тремя ложками лучшего тростникового сахара на свете и отвечаю:
- Это будущая фрау Абель Эйсман. Она приходила заказать торт.
Мы со стариком обмениваемся понимающими взглядами и он принимается за свой шоколад, а я возвращаюсь за прилавок.
Утро четверга искриться от солнца. Они приходят в пятнадцать минут девятого - вчерашняя женщина и её будущая падчерица Мария. Девочке лет восемь или девять, не больше. Сегодня фройляйн выглядит куда лучше, ногти приведены в порядок, губы густо накрашены алой помадой, в карих глазах боевой настрой. Я присматриваюсь к Марии, пока та с удивлением и восхищением рассматривает мою лавку. Милая девчушка в клетчатом шерстяном платье и жёлтом драповом пальто. Она настоящая куколка. Губки пухлым бантиком, румяные щёчки, золотисто-медовые кудри под зелёным беретиком и голубые, такие же пустые, как у куклы, глаза.
- Здравствуй Мария! Я фрау Зукер, владелица этой лавки сластей. - я стараюсь что бы в моём голосе было побольше ласки и теплоты. - Это ты та счастливая девочка для которой мама и папа заказывают торт на День Рождения?
- Она мне не мама. - звонко и радостно поправляет меня девочка. - Моя мама умерла и сейчас горит в аду.
Лицо будущей мачехи Марии покрывается алыми пятнами, глаза становятся круглыми, как у испуганной лягушки.
Эта девочка, определённо, мой клиент. Я улыбаюсь.
- Ну конечно, ты права. - соглашаюсь я легко и непринуждённо. - Но что бы получить торт на День Рождения тебе нужно выбрать начинку для него. Ты же любишь торты?
Мария смотрит на меня внимательно и немного насмешливо.
- Да, я люблю торты. - наконец отвечает она.
- Тогда следуй за мною, Мария. Я покажу тебе мою кухню. Там ты сможешь попробовать всё что захочешь, а я приготовлю из этого начинку для торта на именины.
Я выхожу из-за прилавка беру девочку за руку. Фройляйн коротко и быстро кивает мне рыжей головкой, она знает о правиле номер один - на кухню моей кондитерской можно только детям, для которых заказали особый торт.
Мы спускаемся по лестнице ступени и перила которой окрашены в кроваво-красный. На каменной стене рядами весят портреты детей для которых моя семья готовила особые торты на их именины. Мария с интересом рассматривает их лица. Сначала это совсем недавно сделанные чёткие снимки - года от 1935 по 1946, потом, чем ниже спускаемся мы по ступеням, тем фотографии становятся всё более блеклыми, черты детей на них едва заметно смазаны. Фото на стене сменяют дагерротипы, они ещё более искажены временем, и вот у самого порога кухни на стене разместились четыре картины. Две из них акварели, на них не возможно что-либо разобрать, две других выполнены маслом - в цветовых пятнах на этих полотнах ещё можно угадать мальчика и девочку.
- Мы пришли. - сообщаю я Марии.
Кухня большая, ярко освещена голыми электрическими лампочками, свисающими с полукруглого свода. Прежде чем я переделала его в свою кондитерскую мастерскую, это было сырое и тёмное подвальное помещение с влажными, покрытыми сизой плесенью стенами. Теперь стены сверкают белизной, чугунная печь моей прабабки, посреди кухни, непрерывно подогревает огромный котёл с бурой слабо кипящей жижей. От котла кухня наполняется нежным, дурманящим и немного похожим на запах хвои ароматом. Вдоль стен расставлены большие и маленькие стеклянные банки, в них специи, орехи, ароматные масляные смеси и прочие ингредиенты для моих сладостей. Я подвожу Марию к полкам и она указывает на то, что хочет попробовать. Я снимаю банки, колбы с полок, ставлю перед девочкой на стол, предлагаю ей серебряную ложку с длинной ручкой. Так ей будет удобнее доставать из банки лакомства. Мария садится за стол на высокий табурет, я устраиваюсь напротив неё, подпираю подбородок кулачком и жду.