— Во всяком случае, не в мои времена, — сказала Глэдис. — Есть у вас какая-нибудь идея на этот счет, беби?
— О да. Она считает, что с ней плохо обращаются и что ее преследуют. Возможно, что это самообман. Я вижу, что и меня она подозревает. Но одно несомненно — она уверена, что является жертвой. И это несколько странно.
— Вам не удалось разузнать, что ее беспокоит?
— Боже мой, нет. Я думала о мисс Морроу. Знаете вы ее?
— Слыхала. В чем с ней дело?
— Она в том же роде. Моложе и сильнее, но у нее те же свойства, как у миссис Гарстон. Она также страдалица. Она также считает, что все с ней скверно поступают, что это злой мир и что никто ее не понимает. Кто она такая, Глэдис?
— Она была невестой другого сына миссис Гарстон. Он умер много лет тому назад. Она все еще о нем горюет, не так ли? — Глэдис улыбнулась нехорошей улыбкой.
— И она приезжает горевать с его матерью, — сказала Мая тихим голосом. — Бедная! А как же он умер, Глэдис?
— Боже, это было так задолго до меня. Он умер скоропостижно — утонул в гавани или что-то в этом роде.
— И это разбило их жизнь? Как ужасно!
— Вы думаете, в этом причина? Может быть. — Глэдис внимательно посмотрела на нее. — Но они никогда об этом не говорят.
— Конечно в этом! Я теперь припоминаю некоторые мелочи. Когда я говорила про гавань, миссис Гарстон спросила, видела ли я там лодку, и потом сказала, что лодок больше не бывает. А другой раз я слышала, как мисс Морроу сказала ей: «Его письма всегда у меня», — или что-то вроде. Бедные!
— Да, бедные старушки, — сказала Глэдис. — А когда уезжает мисс Морроу? Она не напоминает солнечный луч.
— Она остается до понедельника.
Глэдис сделала гримасу:
— Как и мы. Кройленд как раз попал на нее. Ну, вы должны присмотреть за ней, беби. Расшевелите немножко эту старую деву. Это будет ей полезно. — Она встала. — Наденьте что-нибудь поэффектнее. Кройленда надо прибодрить.
Мая надела другое платье, но у нее не было никакого желания следовать указаниям Глэдис. Тон подруги ей не нравился — жесткий, вульгарный, повелительный. Особенно ее раздражала повелительность. Глэдис была к ней очень добра, но было нелепо, что она давала ей приказания. В этом месте было трудно жить. Конечно, теперь она понимала, почему миссис Гарстон такая мрачная, и очень ее жалела. Но от этого не становилось веселее жить. Спешно одевшись, она зашла к миссис Гарстон, но та отказалась от ее услуг, и она направилась в гостиную.
Следующим пришел Кройленд. Он коротко кивнул ей, затем забыл о ее существовании, стоя у камина и прочищая себе горло. Мисс Морроу привела миссис Гарстон. Он начал с ними разговаривать, тогда как они глядели по сторонам. Последней появилась Глэдис в смелом, ярко-желтом платье. За обедом она одна поддерживала разговор. Мая вынуждена была отдать дань уважения ее такту. Она была почтительна со старой дамой, приветлива с мисс Морроу, она обращалась с Кройлендом с веселой фамильярностью, в то же время никогда не забывая, что она его секретарша. Она привлекала к разговору и Маю. Но ничего не выходило. Миссис Гарстон и мисс Морроу мрачно отмалчивались, а Кройленд был рассеян.
Когда дамы прошли в гостиную, Мая с удивлением заметила, что разговор стал оживленнее. Глэдис удалось убедить миссис Гарстон вспомнить про королеву Викторию, а мисс Морроу заговорила о том, как она слышала пение Патти. Но все это снова сорвалось, как только вошел Кройленд.
Он остановился в дверях, как будто голос матери его пугал. При его виде она замолкла. Глэдис обратилась к нему:
— Миссис Гарстон рассказывала нам про похороны королевы Виктории, — объяснила она, — это наверное было внушительное зрелище.
— Да, о да, внушительное, — буркнул он.
— Так расскажите нам, — сказала Глэдис, обращаясь к старой даме.
Но миссис Гарстон смотрела на Кройленда.
— Вы были там, — сказала она, как будто бы он был виновником этих похорон, — вы, ваш бедный отец и Альфред. Я это помню.
Кройленд откашлялся, а миссис Гарстон вытерла слезы.
— Все семейство! — сказала Глэдис, — как интересно! Откуда же вы смотрели?
Но миссис Гарстон только покачала головой.
— Не хотите ли сыграть в вист, мама? — спросил лорд Кройленд.
— О нет! — слабым голосом сказала миссис Гарстон.
— Никак не могу! — сказала мисс Морроу.
Тут Глэдис объявила, улыбнувшись лорду Кройленду, что она должна пойти поработать… Кройленд сел около матери и старался поддерживать разговор. Мая по мере сил ему помогала. Он мог быть грубым человеком, но, во всяком случае, он старался вести себя прилично, а эти две женщины обращались с ним, как будто его присутствие было оскорбительно. Она начинала чувствовать к нему симпатию. Он был с ними так кроток, и в то же время она была готова презирать его за долготерпение. Суровым тоном сиделки она наконец сказала миссис Гарстон, что ей следовало бы пойти лечь.
— О, неужели? — жалобно отозвалась та. — Все равно, когда я ложусь. Я никогда не засыпаю до утра.
— Как это ужасно, милая! — вздохнула мисс Морроу. — А я всегда просыпаюсь самым ранним утром.
— Тогда и вам следовало бы пойти спать, — сказала ей Мая.
— Правильно! — буркнул Кройленд. — Доброй ночи, мама. — Он поцеловал в щеку отвернувшуюся от него старуху. — Вы должны слушать мисс Дин. Доброй ночи, Фанни.
Укладывание миссис Гарстон было длиной историей. Мисс Морроу пришла к ней в комнату и никак не могла уйти. Она заставляла Джонс уносить и приносить всякие ненужные предметы. Всем усилиям Маи она противопоставляла пассивное сопротивление — все оказывалось ненужным, все делалось неправильно, все, что предлагалось, было так жестоко, но приходилось терпеть. Мая ушла к себе взбешенная.
Она уже начала раздеваться, когда дверь отворилась и вошла Глэдис. Она опустилась в кресло и закинула ноги через ручку. На ней было кимоно оранжевого цвета.
— Старуха действует вам на нервы? — спросила она. — Говорила она что-нибудь?
— Боже мой, нет. Ничего. Только она мученица, а я скотина, вот и все.
— Бедная старуха, — сказала Глэдис. — Так вы их отправили спать с петухами? Не так ли?
— Какое вам до этого дело! Вы сбежали много раньше.
— Жалею, беби. Но, знаете, это не мое дело смотреть за ней. А что, случилось что-нибудь?
— О, нет. Только все неладно.
— Вышла перепалка?
— Боже мой, нет! Ничего подобного здесь не случается. Здесь только тихо ненавидят друг друга, — она закуталась в халат и закурила папиросу. — Мне кажется, я не вынесу много таких вечеров.
— Разве было хуже, чем обычно?
— О, конечно, было много хуже. Миссис Гарстон одна не так плоха, только немного скучна. Мисс Морроу делает ее обидчивой и раздражительной. А с лордом Кройлендом они обе невыносимы. Глэдис, в чем дело? Что они против него имеют? Почему они питают к нему такое отвращение? Что он сделал?
— Знаете, вы сгущаете краски, беби.
— Совсем нет. Вы это, наверное, видели сами. Они терпеть его не могут и как бы в союзе друг с другом, чтобы всячески дать ему это понять.
— Ну, я бы этого не сказала, — размышляла вслух Глэдис. — Мать его, конечно, не любит. И я мало его видела вместе с Морроу. А что они ему говорили сегодня?
— Они ничего не говорили. Просто проявляли отвращение. Что он им сделал?
— Я не знаю. Я думаю, это потому что он жив, а другой — умер. Тот, кого они любили! В этом его преступление. Но вы не тревожьтесь.
— Приятная компания!
— Ничего. Мы все уезжаем в понедельник, кроме старухи. Когда вы останетесь с ней наедине, она будет есть у вас из рук. Она полюбить вас, бедняга. Ну, доброй ночи.
И Глэдис вышла в коридор.
ГЛАВА 5
Шкатулка мисс Морроу
Мисс Морроу не имела дома. Она происходила из старой семьи в Сандшире, ее родной дом принадлежал ее брату, или, вернее, его детям. Но у нее был достаточный доход. Она жила по большей части в отелях: осенью и зимой в отеле в Бэйзуотере, весной и летом — в Лимбее, приморском городке в Сандшире, который считает, что он сочетает климат Ривьеры с английским комфортом.