Маоре же сразу было все равно, с кем госпожа ее ночи проводит. Вот ровно до того момента все равно было, пока ей за информацию денег не посулили. За золото Маора не только про любовников, про кого угодно готова рассказать.
Но беда в том, что попасть в комнаты герцогини непросто. Простых горничных, что без году неделя во дворце служат, туда не допускали. И за этим строго следила статс-дама ее светлости. Так-то у герцогини своего двора не было, хоть это и было положено, но вот статс-дама была.
Грымза та еще. Старая, высохшая вся. С губами вечно поджатыми и лицом недовольным. Леору Ирмину во дворце не любили, но боялись. А сама статс-дама почему-то невзлюбила Маору. И всячески препятствовала продвижению в личные горничные. Уж Маора и так и этак пыталась к грымзе подлизаться. И вела себя тихо-скромно, и работу выполняла со всем усердием, а все равно ничего-то у нее не получалось.
И золото, которое лер Лейрин посулил, уплывало. Маора, конечно, старалась и сплетни-слухи по дворцу старательно собирала, и в подружки к другим горничным набивалась, и на разговоры их вывести пыталась. Да все одно, леру нужны были доказательства, а вот как раз доказательств и не было.
Оглядевшись по сторонам и не заметив никого поблизости, Маора скользнула в покои герцогини Бельдериз.
Магические светильники, особо любимые ее светлостью, отбрасывали красноватые отблески. Тени вытянулись на ковре причудливыми пятнами, и казалось, подсматривали за Маорой. В комнатах герцогини было пусто. Ее светлость не терпела, если вокруг нее вились люди, и даже двор свой заводить не стала, хоть то и было положено ей по статусу.
Горничная прикрыла за собой дверь и осторожно пересекла гостиную, остановилась у высокой расписной двери, ведущей в будуар. Замерла подле нее, даже дышать старалась через раз.
Боязно было. Если вдруг кто-нибудь и застал бы ее в гостиной герцогини, то не страшно – придумала бы, что соврать. А вот проникновение в будуар, да еще и ночью – это уже совсем другое дело. Туда даже грымза Ирмина не всегда допускалась.
Маора знала, что герцогиня была не одна, когда ее позвали к ложу умирающего супруга. Знала она, что мужчина так и остался в покоях ее светлости. И вот теперь у нее была возможность… маленькая, правда, и совсем уж хлипкая какая-то, но все же.
Набрав в грудь воздуха как перед прыжком, служанка приоткрыла дверь. Проскользнула в будуар и почти бегом приблизилась к двери в спальню. Приложила ухо, прислушиваясь к тому, что происходило. Тихо. Ни единого шороха.
Дверь приоткрылась без скрипа.
Маора высунула нос в образовавшуюся щель и принялась оглядываться. Спальня герцогини утопала в красноватом свете магических светильников. Аромат духов, так любимых герцогиней Бельдериз, здесь был особенно силен.
На полу была разбросана одежда. Служанка неодобрительно поджала губы, разглядывая вопреки всему совсем не постель, на которой явно кто-то спал, а тонкий шелковый чулок, белоснежной змеей свернувшийся на красном ковре. И как можно вот так беспечно относиться к вещам? Она, Маора, многое бы отдала за такие чулки. Но стоили они недешево, как месячное жалование горничной, а то и больше. А герцогиня таких имела дюжины две или даже три, и никогда-то не заботилась о своих вещах. Конечно, к чему герцогине про чулочки шелковые переживать, когда у нее денег на эти самые чулочки и на рубашки кружевные, и на наряды, и на драгоценности, и на все остальное столько, сколько Маоре за всю ее жизнь не заработать. А ведь эти самые чулочки так бы замечательно смотрелись на ней. Нет, вот просто чудо до чего хороша была бы Маора Паоли в таких вот чулочках.
Или духи. Горничная втянула носом воздух и вздохнула. Духи у ее светлости были отменные. И ведь аромат не тяжелый и не цветочный – особенный совершенно. Легкий, нежный и в то же время чувственный. Даже у нее, Маоры, от этого аромата мурашки по коже побежали и внутри странное тепло разлилось. Так бы и стояла и нюхала, забыв обо всем на свете.
Несправедливость заставила Маору еще больше увериться в том, что она поступает правильно. Вот узнает она, кто является таинственным любовником герцогини Бельдериз, расскажет обо всем леру Лейрину, а за вырученное золото пойдет и купит себе такие вот чулочки. Две пары. Или вот духи приобретет. Не те, дешевые, что в аптекарской лавке продаются и стоят пару серебряных, а у самого мастера Витуччи закажет. Он, говорят, для самой принцессы духи изготовляет, специальные, только ей одной подходящие. От мысли, что у нее, Маоры, духи будут такие же как и у принцессы Габриэллы, сладостная дрожь пробежала по всему телу, а уверенность в правильности происходящего стала еще крепче.