Ирмина не поняла, что произошло. Вот только что она стояла перед капитаном Раузом, выговаривала ему, даже позволила себе повысить голос, чего раньше никогда не делала, считая, что ее положение при дворе герцога Бельдериза позволяет ей отдавать приказы и требовать, чтобы они были исполнены незамедлительно. Так и было. Всегда. До того момента, как она, поддавшись соблазнам, пришла среди ночи в спальню к капитану Раузу.
Вот зачем она это сделала? Почему не покинула его апартаменты, когда увидела, что хозяин не совсем одет и вовсе не горит желанием общаться? Нужно было уйти… Но вместо этого, она осталась.
Все мысли и здравый смысл покинули ее в тот миг, когда она прикоснулась ладонью к его обнаженной груди. Сразу хотела просто толкнуть, ударить, вымещая, таким образом, собственную злость и волнение, растерянность, но прикосновение к горячей коже капитана сотворило с Ирминой нечто странное. Тело словно бы прошило молнией от кончиков пальцев до кончиков, собранных в тугой узел, волос. Жар накатил лавиной, она вспыхнула, точно свечка, чувствуя, как горячая волна несется по венам. Дыхание перехватило, сердце застряло в горле, во рту пересохло. Внизу живота мгновенно закрутилась горячая спираль. Она не смогла отнять руку, у нее просто не хватило на это сил. Так и стояла, с широко распахнутыми глазами, тяжело дыша и положив ладонь на грудь мужчине, ощущая, как под пальцами быстро бьется сердце, и растекаясь лужицей, но в следующий момент, капитан дернулся, резко подался вперед и схватил ее за горло. Сжал, точно бы стремился свернуть ей шею…
Ирмина выдохнула, но вопреки логике или чувству самосохранения вовсе не попыталась вырваться или отстраниться. Страха не было. Было только желание. Страсть, такая яркая, всепоглощающая и сминающая все на своем пути, что Ирмина подалась вперед, почти прижалась к мужчине всем телом и с нескрываемым наслаждением, провела ладонями по обнаженной его груди. Испытывая в этот миг ни с чем несравнимое удовольствие, чувствуя, как от этой ее незамысловатой ласки, по телу мужчины пробегает крупная дрожь, как сбивается его дыхание, а в глубине темных глаз рождается нечто первобытное. Что-то такое, чего Ирмина никогда прежде не видела.
Она не сопротивлялась, когда в следующее мгновение оказалась прижата к стене. Капитан больше не сжимал ее горло, но не торопился убирать руку, поглаживая кожу в том месте, где остались следы от его пальцев, нежно, едва ощутимо касался ее. Он нависал сверху, тяжело дыша и пытаясь поймать взгляд своей жертвы. Ирмина замерла под этим его взглядом, боясь пошевелиться, она жадно заглатывала воздух открытым ртом, смотрела на мужчину, почти умоляя его взглядом…
Его прикосновения заставляли ее вспыхивать. Жар опалял щеки, несся по венам, выжигая чувство самосохранения, контроль над эмоциями был утрачен. Осталось только желание. Сильное, непреодолимое.
Дальнейшие события сплелись в сознании обоих в какой-то безумный клубок. Капитан целовал ее страстно, жадно, точно бы от этого зависела его жизнь. А может, так и было на самом деле? Его руки шарили по телу, сжимали, гладили, ласкали. Платье мешало, определенно оно было лишним, и мужчина принял единственно верное в данной ситуации решение: просто рванул завязки на корсаже, рваными, резкими движениями стягивая мешавшую одежду с плеч, в беспорядке разбрасывая ее вокруг. Никто из них даже не подумал о том, чтобы добраться до кровати. Сил на то, чтобы оторваться друг от друга хоть на мгновение, не было ни у кого.
Винур оторвался от губ женщины, рвано втянул в себя воздух и тут же прижался губами к ее шее, затем чуть прикусил нежную кожу, отчего кровь Ирмины вскипела. Женщина еще крепче сжала пальцы на плечах капитана, впилась ногтями в его кожу, прижала к себе так крепко, как могла. Ничто во всем мире не могло бы заставить ее сейчас разорвать эти объятия.
Она горела, прижималась к мужчине всем телом, выгибалась в его умелых руках, но этого было мало. Леора и не представляла, что чувства могут быть настолько яркими, острыми, всепоглощающими. Что можно вот так желать мужчину, когда страсть выжигает все: гордость, честь, достоинство. Она впитывала каждую ласку, каждое прикосновение, позволяла желанию набирать силу.
Капитан уже окончательно избавил ее от одежды, прижал к себе с такой силой, точно желал впечатать в себя, не переставая жадно целовать шею. Ирмина всхлипнула, коснувшись обнаженной грудью кожи любовника, погружаясь в новый, совершенно неизведанный раньше омут наслаждений. Это было непередаваемо… Слишком остро, ярко… невыносимо горячо…