Запечатав флаконы, Алан еще какое-то время любовался на оттиск печатки. Крутил его и так и этак, удивляясь в который раз, как хитро придумано. Эмблема тайной организации, созданной еще под покровительством батюшки теперешнего короля, так удивительно вписалась в его родовой герб, что просто диву даешься. Нет, Алан, конечно же, слышал истории о том, что его отец в свое время много сил положил на то, чтобы очистить Леоринию от ведьм и всякой погани, так что удивляться особо было нечему. Глядя на эмблему тайной организации, членом которой сам Алан стал всего шесть лет назад, когда не стало родителей, можно было предположить, кто именно приложил руку к ее созданию.
Тайное общество, созданное единственно на благо Леоринии и в поддержку существующей королевской власти, действовало тихо, но быстро. Таких специалистов, как Алан, там набиралось с десяток или около того (на самом деле, граф Валентайн понятия не имел, кто еще имеет отношения к этой конторе, поскольку деятельность их была тайной и сами по себе, «Очистители» друг с другом почти не встречались). Все они были дворянами из древних родов, находились на особом счету у его величества и являлись непосредственными потомками тех, кто это самое общество и создавал.
- Традиции должны сохраняться в наших детях! – частенько повторял отец Алана и сильно сокрушался при этом, что боги послали ему только одного сына, наследника и хранителя всех тайн, и дочь. – Сын должен следовать делу отца!
Дочь же, в понимании прежнего графа Валентайна, обязана была радовать родителей, быть послушной и милой и в свое время выйти замуж и нарожать кучу отпрысков.
- Да, отец, - фыркнул себе под нос Алан, укладывая фиалы в сундучок, - промахнулся ты со своими отпрысками. Ой, промахнулся. Ни из меня наследника не получилось, ни Эльвира твои надежды не оправдала.
Младшей сестре графа Фарли недавно исполнилось шестнадцать лет. С тех пор, как шесть лет назад погибли родители, Эльвира воспитывалась при храме Сиятельной богини Шинаи в северной провинции Леоринии. Сам Алан виделся с сестрой раза три-четыре в год. Он бы и вовсе не появлялся при монастыре, где воспитывались девицы, да игнорировать возмущенные письма настоятельницы не получалось. Эльвира росла… отъявленной негодяйкой. Не желала следовать наставлениям жриц, часто устраивала бунты и вообще «волновала неокрепшие умы воспитанниц своими дерзкими речами и отвратительными поступками, недостойными девицы ее возраста и положения». Это не Алан придумал, это настоятельница монастыря при храме так выражалась всякий раз, когда граф Валентайн появлялся на пороге.
Нет, сестру Алан любил. И баловал. И в принципе, прощал ей все ее выкрутасы, но денег храм требовал прорву. За последние шесть лет, Алан уже заплатил жрицам за воспитание сестры столько, что хватило бы не одну девицу из знатного рода обучить, а с десяток. Но и забрать Эльвиру в родовое поместье не представлялось возможным. Алан почти все время был в разъездах, по делам братства, частенько вообще пропадал без вести на несколько месяцев, гоняясь за очередной колдовкой или магом-отступником. За сестрой при таком раскладе следить было некогда, а оставить ее без присмотра (а всякие там гувернантки и компаньонки, по мнению графа, толка особого не представляли, и с его сестричкой точно не справились бы, учитывая, что целый монастырь жриц этого сделать так и не сумел за шесть лет) было и вовсе делом безнадежным.