Алан Фарли граф Валентайн испытывал необычайный душевный подъем. Пожалуй, то, что он испытывал последнее время, можно было бы назвать счастьем.
Шинар… Ему хотелось называть это имя снова и снова. Видеть ее, касаться теплой нежной кожи, целовать ее губы и… Эти чувства даже близко не походили на то сладостно-дурманное состояние, которое вызывало в нем приворотное прелестной Матильды. И рядом не стояли и вовсе… Нет, это все было настоящее.
Шинар.
Его Шинар.
Нежная, ласковая, податливая…
Его дыхание. Его мечта. Его… женщина…
И как-то вот так получалось, что стоило только это понять, как жизнь тут же переменилась. И все вокруг тоже переменилось. Стало… ярче. И проще…
И вообще…
А прелестная Матильда объявила о помолвке.
С бароном Шатри… Тот еще кадр, это да, но… с Матильдой они определенно поладят. Или не поладят и тогда… Но это уже совершенно не его, Алана, заботы.
И ее величество. Отчего-то позабыла об Алане, что не могло не радовать. Нет, так-то он прекрасно понимал, что высочайшее благоволение дело такое… нужное. И важное. И вообще…
Но вот как-то в последнее время напрягать стало. И времени отнимать слишком уж много. Ее величество не желала понимать, что граф Валентайн – не просто так, придворный бездельник, но человек облеченный определенными обязанностями, которые выполнять стоит качественно и в срок. И требовала внимания. Все больше и больше. И ведь не объяснишь, что ему не серенады под окном петь надо или там стихи во славу прелестных очей королевы слагать, ночами мучаясь от того, что рифма не получается, а колдовку ловить.
Не поймет.
И никто не понимает. Разве что Шинар…
- Ты уже уходишь? – она приподняла голову от подушки. – Опять?
- Увы, счастье мое, - и вот, что удивительно, раньше все эти вот словечки Алану претили, казались глупыми совершенно, а теперь… теперь как-то все само собою получается и глупостью то больше не казалось. – Мне пора.
- Я… ты же еще придешь?
- Я не смогу без тебя, - просто сказал Алан и вдруг понял, что это правда. Он без нее не сможет. Нет, так-то и жить будет и даже дело свое не бросит, но без нее все остальное просто будет уже не таким. Не настоящим.
Шинар приподнялась, отбросив в сторону тонкое покрывало, потянулась. Алан сглотнул, не в силах отвести взгляда от нее.
Желание? Страсть? Наваждение?
Все сразу.
Но, наверное, это и зовется любовью.
Она приблизилась, обняла, прижалась щекой к его щеке.
- Я буду ждать…
И все. Хотя, больше ему ничего-то и не требовалось.
Спальню герцогини Бельдериз Алан покидал и в этот раз так же, как и все предыдущие – через окно. Незримой тенью выскользнул в разросшийся сад, короткая перебежка – и вот уже высокий забор, преодолеть который не составляет никакого труда для человека, хоть сколько-нибудь уверенно владеющего собственным телом.
Алан тренировками не пренебрегал и раньше – все ж таки, служба такая.
А дома его дожидался пакет.
От главы ордена.
Предостережение. И информация, от которой стало вдруг не по себе.
Инквизиция прибывает в Бъйори. И не просто так, какие-то там рядовые служители. Нет, собираются полным кругом. И главное, что все тихо так, без объявления причин и вовсе… Нет, инквизиция и раньше-то предпочитала действовать самостоятельно, не ставя никого в известность, кроме своей верхушки, но…
Вот не нравилось Алану все это. Очень не нравилось.
И еще глава… Вот нет бы написать все, как оно есть. А то намеки… полунамеки… И пойди пойми, чего он желает, чтобы Алан тишком присмотрел за рьяными братьями или же, наоборот, содействие им оказал?
Так-то инквизиторы с орденом обычно в ладах были. И помощь оказывали, когда то было необходимо и подчищали за орденцами.
Но тут вот…
И что бы все это значило?
Или же, инквизиторы вдруг решили озаботиться мором среди местных аристократов? Только после того памятного маскарада, после которого жизнь самого Алана переменилась совершенно, двор ее величества не досчитался полудюжины молодых да рьяных.
И это ведь только те, о ком известно было только самому Алану. Увы, маскарады, они такие… маскарады.