Контр-адмирала мучила больная нога, он не покидал каюту. Как-то раздался осторожный стук в дверь. Вошел немолодой лейтенант и доложил:
- Ваше превосходительство, подходит посыльный катер командующего Соединенной эскадрой вице-адмирала Тыртова. Командир корабля приказал остановить броненосец и принять пакет.
- Хорошо. Пакет прошу немедля подать мне.
...И вот сломана красная сургучная печать, разорван толстый конверт. Вице-адмирал Сергей Петрович Тыртов просит контр-адмирала Степана Осиповича Макарова "составить соображения о том, как приготовить суда к бою и как вести в бой". Поскольку боевое столкновение с противником возможно очень скоро, вице-адмирал просит контр-адмирала поспешить.
Гм... Задача... Как подготовить суда к бою - этой проблемой Макаров уже занимался, дело важное. Еще сколько неприятностей нажил, когда лет десять назад выступил с идеей разработать для каждого корабля план мобилизации! Но составить инструкцию о том, как вести бой?.. Тут на память почему-то приходили классические строки: "Что тут хитрить, пожалуй к бою, уж мы пойдем ломить стеною...". Да, конечно: русский моряк не спускает флага, последний живой офицер или матрос должен взорвать корабль.
Позвольте, позвольте, ну а как в самом деле составить для командиров кораблей инструкцию на случай предстоящего сражения? Какие поставить цели, на что обратить внимание?
Порывисто повернулся на стуле и потянулся к дальней стопке бумаг больная нога сразу же напомнила о себе. Он терпеливо подождал, пока боль утихнет. Затем дернул за кисть звонка. В дверях опять тотчас же появился лейтенант.
- Стопку чистой бумаги, сухарей, крепкого чаю. Меня беспокоить только в крайнем случае.
Напряженно работая без перерыва целые сутки, мучимый приступами жестокой боли, он составил необходимый документ.
Кажется, Макаров предусмотрел в этом приказе все: и как перекрасить корабли в целях маскировки, как тушить пожары, как обращаться с водонепроницаемыми переборками, и многое, многое другое, вплоть до того, что "перед боем или по тревоге следует из карцеров выпустить арестованных". В обстоятельном приказе содержался 31 пункт. Следует привести последний, написанный уж очень "по-макаровски": "На судах не должны забывать, что свои потери чрезвычайно видны; поэтому от времени до времени для ободрения людей и для усиления их энергии следует с мостика посылать в батарею известия о потерях неприятеля, видимых и предполагаемых. Известия эти должны встречаться в батареях громкими криками "ура".
Приказ этот был впоследствии опубликован и долгое время считался образцовым. Но главное другое. Работая над подготовкой приказа, Макаров явственно ощутил, что личный состав русского флота при новых и резко изменившихся технико-тактических условиях имеет самое приблизительное представление о том, как вести бой. Это настораживало. Это тревожило. И именно тогда родилась у Макарова мысль написать работу на эту тему.
На сей раз сражение не состоялось. К лету 1895 года обстановка на Дальнем Востоке несколько разрядилась: усиление русского военно-морского флота в этом районе отрезвляюще подействовало на японских милитаристов.
В первых же строках своей книги он со свойственной ему резкостью и бескомпромиссностью во взглядах обратился ко всем русским морякам: "Каждый военный или причастный к военному делу человек, чтобы не забывать, для чего он существует, поступил бы правильно, если бы держал на видном месте надпись: "Помни войну".
Следуя собственному же призыву, Макаров повесил плакат с этими словами над письменным столом своего кабинета. Немало находилось людей, иронически пожимавших плечами: дескать, чудит выскочка... а он назло пересудам даже запонки заказал с надписью "Помни войну". Да-с, запонки! Золотые запонки с большим дорогим камнем. И, появляясь на разного рода официальных приемах, Макаров порой демонстративно выставлял напоказ манжеты со своими оригинальными запонками. Вот, мол, вам, любуйтесь! А мне наплевать на ваши пересуды...
"Помни войну!" - эти слова сделались девизом всей, пожалуй, макаровской жизни, с юности до адмиральских орлов.
Появление книги Макарова вызвало множество откликов и дискуссий, порой весьма бурных. Слов нет, отнюдь не все положения его новой работы бесспорны, некоторые просто ошибочны, иногда он высказывался слишком категорично, а порой задиристо - все так, однако при любом к ней отношении книга Макарова стала вехой в развитии военно-морской теоретической мысли. И не только в России. "Рассуждения по вопросам морской тактики" были переведены на английский, итальянский, испанский, японский и турецкий языки.
Макаров высказал множество самых разнообразных идей и сумел изложить их столь горячо и страстно, что никого не мог оставить равнодушным. Спокойное и размеренное течение - вот чему можно уподобить русскую военно-морскую теоретическую мысль до сей поры. Теперь же она сделалась кипящим водопадом. И что из того, что отдельные суждения и выводы Макарова оказались неправильными, а некоторые прогнозы - ошибочными. Даже его оппоненты вынуждены были продумывать или пересматривать многие свои взгляды - хотя бы для того, чтобы найти убедительные возражения.
На свете выходило и выходит великое множество книг, брошюр, статей. Сколько их - вполне благополучных, правильных и даже полезных, сколько их уходит из мира так же тихо и бесследно, как и появляется! И только некоторым выпадает честь привлечь к себе внимание. Очень важно, когда на работу откликнулись специалисты: это вернейший показатель того, что автор и сам незаурядный специалист. Но тогда, когда работа приобретает широкий общественный отклик, значит, удалось так или иначе откликнуться на какие-то животрепещущие интересы.
"Морская тактика" долго оставалась единственным в России обобщающим трудом такого рода.
Во флотах всех великих держав, и в том числе России, появились мощные, быстроходные броненосцы, вооруженные тяжелыми дальнобойными орудиями, укрытыми в стальных вращающихся башнях. Броненосцы имели двойное дно и множество водонепроницаемых переборок. Казалось, никакие опасности не страшны этим огромным кораблям, казалось, они застрахованы от всех случайностей. Но...
Корабли еще строились на стапелях или размечались в эллингах, когда Макаров пророчески написал: "Эти грозные на вид железные скалы чувствительны даже к малейшему уколу... Теоретически современные корабли совершенно непотопляемы, так как они разделены на 100 и более независимых отделений. Практически же как только такой непотопляемый корабль получит пробоину, так сейчас же тонет самым постыдным образом".
...Десятого июня 1893 года в Средиземном море у берегов Сирии происходили обычные маневры английской эскадры. Светило солнце, погода стояла тихая, ясная, корабли шли на малом ходу. Казалось бы, просто неоткуда ждать несчастья. И вдруг флагманский корабль эскадры - новейший броненосец "Виктория" был случайно протаранен другим, английским же, броненосцем. Повреждение поначалу сочли не слишком серьезным, и ничто не препятствовало аварийным работам. Корабль накренился, но это ни у кого не вызывало особой тревоги. Однако через несколько минут громадный броненосец внезапно перевернулся и унес с собой в морскую пучину триста шестьдесят человек, то есть половину команды вместе с адмиралом.
Мало ли каких трагедий не происходило в морских просторах! Но Макаров справедливо усмотрел в случае с "Викторией" событие принципиально значимое для всего современного ему военно-морского дела. Разобрав конкретные обстоятельства катастрофы, русский адмирал склонен был толковать сущность происшедшей трагедии очень широко: "Случай этот следует приписать общим причинам, а не частным, и разбор его представляет необычайный интерес, заставляет нас, моряков, вникнуть в общий вопрос: насколько боевые корабли приспособлены к бою и его случайностям?" Вся книга Макарова о морской тактике есть развернутый ответ на этот вопрос.