Его мысли занимало только совершенное преступление и обдумывание его причин. Сырым голубоватым утром января 192... года он шел по тихой улице — одной из восточных шестидесятых. Ветер распахивал полы тяжелого черного пальто, теребил низко надвинутую мягкую шляпу, скрывавшую холодное поблескивание пенсне. Он миновал низкоэтажные постройки квартала и задумался.
Перед ним, теперь уже четко, во весь рост, встал вопрос, до сих пор неясно мучивший его. Какое-то событие должно было произойти в период между смертью и констатацией смерти. Что же случилось? Глаза его оставались спокойными, но гладко выбритые щеки напряглись, и трость все сильнее стучала по асфальту.
Он пересек улицу и быстро прошел к главному входу самого большого здания из группы однотипных строений. Перед ним отливали красным блеском гранитные ступени гигантской лестницы. Вырезанная в камне, на огромной двери с металлическим засовом вырисовывалась надпись: «Голландский мемориальный госпиталь».
Он взбежал по ступенькам и, желая отдышаться, помедлил у одной из больших дверей. Вошел. Оглядел безмятежный, безлюдный коридор с высоким потолком. Полы из белого мрамора, стены покрыты тусклой от времени глазурью. Слева была отворена дверь, на которой белела табличка: «Комната ожидания». Прямо через вестибюль сквозь стеклянную перегородку был виден лифт, у которого сидел старик в безукоризненно белом костюме.
Плотный краснолицый человек с тяжелой челюстью, также одетый в белые пиджак и брюки, но отороченный черным колпак, вышел из кабинета и обратился к оглядывающемуся по сторонам Эллери.
— Часы посещения — от двух до трех, — ворчливо сказал он. — Мы никого не принимаем в госпитале до этого времени, мистер.
— М-да? — Эллери поглубже засунул руки в карманы. — Мне нужен доктор Минхен. И как можно быстрее.
Человек почесал челюсть:
— Доктор Минхен? У вас назначена встреча?
— Да. Мне нужно видеть его, — повторил Эллери, — и побыстрее. — Порылся в карманах и извлек серебряную монетку. — Позовите-ка его. Я очень спешу.
— Я не беру чаевых, сэр, — с явным сожалением ответил служащий. — Как доложить доктору?
Эллери поморгал глазами и опустил монетку в карман.
— Эллери Квин. Так вы не берете чаевых? Как вас зовут? Харон?
Человек выглядел озадаченным.
— Нет, сэр. Айзек Кобб, сэр. — И он указал на металлический значок на своем пиджаке.
Эллери прошел в комнату для ожидания и устроился в кресле. Комната была пуста. Он машинально наморщил переносицу. Слабый запах дезинфекционных средств щекотал чувствительную мембрану его носа. Наконечник трости нетерпеливо постукивал об пол.
Высокий, спортивного телосложения человек ворвался в комнату:
— Эллери Квин, да это ты, разрази меня гром!
Эллери стремительно поднялся; они пожали друг другу руки.
— Что тебя привело сюда? Все разнюхиваешь?
— Как обычно, Джон. Очередной случай, — пробормотал Эллери. — Честно говоря, не люблю больниц. Они наводят на меня тоску. Но мне нужна информация.
— Рад помочь. — Манера говорить у доктора была резкая; под стать ей — проницательные синие глаза и быстрая улыбка. Схватив Эллери за локоть, он повлек приятеля к двери. — Но здесь нам нельзя говорить, старик. Пойдем в кабинет. Я всегда найду время поболтать с тобой. Наверное, несколько месяцев минуло с тех пор, как мы виделись...
Они прошли несколько шагов и повернули налево, войдя в длинный, блистающий чистотой коридор с чередой закрытых дверей. Запах дезинфекции усилился.
— Ах, тени Эскулапа! — вздохнул Эллери. — Этот ужасный запах на тебя что, совсем не действует? Бьюсь об заклад, я бы задохнулся после дня, проведенного здесь.
Доктор Минхен только усмехнулся. Они прошли мимо множества дверей до конца коридора и свернули в другой.
— И ты бы привык. Уж лучше вдыхать лизол, дихлорид ртути и спиртовые пары, чем бактерии, кишащие в людском месиве... А как дела, как инспектор?
— Так себе. — Взгляд Эллери затуманился. — Дурацкий случай... у меня на руках все, кроме одной небольшой детали... И если это так, как я предполагаю...