— Тогда почему бы вам не оставить все как есть? — хрипло поинтересовался мистер Годфри. — Вы ведь явно пришли к какому-то заключению. Негодяя нужно было убить; мир без него стал гораздо лучше. Вместо того…
— Потому что, — вздохнул Эллери, — я оперирую понятиями, мистер Годфри, а не людьми. К тому же я должен заплатить долг инспектору Молею, который благосклонно позволил мне грубо вторгнуться в его сферу деятельности. Думаю, что теперь, когда все факты налицо, убийца Марко имеет все основания на сочувствие жюри. Это преднамеренное преступление, но преступление, которое — в определенном смысле — необходимо было совершить.
Я отбросил в сторону человеческий фактор и рассмотрел все дело в чисто математических терминах. А судьбу убийцы вверяю тем, кто уполномочен решать подобные вопросы.
Гнетущее напряжение охватило всех, когда Эллери взял верхний лист с табурета, пробежал по нему глазами в отблесках пламени камина и снова сел.
— Не могу выразить, насколько я был сбит с толку и озадачен до сегодняшнего вечера. Должно было быть хоть какое-то разумное объяснение всем имеющимся фактам. Я знал это, чувствовал, но не мог сложить всю картину вместе. К тому же в своих предыдущих вычислениях я допустил одну непростительную ошибку. Пока горничная Питтс — вы теперь знаете, что это миссис Марко, — не открыла мне один факт, я просто блуждал в тумане. Но когда она сказала мне, что плащ, в котором обнаружили Марко, был принесен ею уже после его смерти, другими словами, этого плаща вообще не было на месте преступления в момент убийства, я ясно увидел свет, а все остальное было лишь делом времени.
— Черт, какое отношение имеет этот плащ к убийству? — не выдержал инспектор Молей.
— Самое прямое, дорогой инспектор, как вы сейчас убедитесь. Но теперь, когда нам известно, что в момент убийства на Марко не было плаща, давайте начнем с того, что на нем было. Он был полностью одет, до последней мелочи. Мы знаем, что убийца забрал у Марко все или почти все: пиджак, брюки, ботинки, носки, белье, рубашку, галстук и содержимое карманов. Первая задача, которую необходимо было решить, состояла в следующем: «Зачем убийца раздел свою жертву и унес с собой все его вещи?» Я чувствовал, что должна быть какая-то простая, обескураживающе простая причина, побудившая его к этому поступку, который явно выглядел из ряда вон выходящим. Инстинктивно чувствовал, что решение всей проблемы зависит от ответа на данный вопрос.
Эта загадка не давала мне покоя, пока я не рассмотрел ее со всех сторон. В результате чего пришел к заключению, что существует пять причин, по которым убийца мог снять одежду со своей жертвы.
По первой, — продолжил Эллери, справившись со своими записями, — убийца мог унести одежду из-за содержимого карманов. Это могло иметь особое значение, учитывая существование неких бумаг, угрожающих покою нескольких дам, связанных с Марко. И эти бумаги — из того, что нам известно, — могли находиться при Марко. Но если это были те бумаги, за которыми явился убийца, и они лежали в кармане у Марко, то почему бы ему не взять бумаги и не оставить одежду на месте? В таком случае, если бы в одежде что-то и было, убийца опорожнил бы карманы или разорвал подкладку, дабы взять то, ради чего он явился, не снимая одежды с тела. Так что эта причина отпадает.
Однако вторая выглядела совсем тривиальной. Инспектор Молей вам скажет, что очень часто полиция вылавливает из воды или находит в лесу тело либо в поврежденной одежде, либо совсем без нее. В большинстве случаев это объясняется просто: не допустить опознания жертвы — порча или сокрытие одежды затрудняют опознание. Но в случае с Марко это явно было не так; убитый был Марко, никому не требовалось опознавать его. В этом деле не было и не могло возникнуть вопроса об идентификации тела — в одежде или без нее.