— А если он не согласится?
Ван Альдин с изумлением посмотрел на нее.
— Ему нечего будет сказать.
Рут смутилась и закусила губу.
— Нет, нет… конечно нет. Я только имела в виду…
Она запнулась. Отец бросил на нее острый взгляд.
— Что?
— Я хотела сказать… — она замолчала, тщательно подбирая слова. — Он вряд ли спокойно воспримет это.
Миллионер мрачно выпятил подбородок.
— Ты полагаешь, он будет препятствовать разводу? Хоть бы и так! Но ты, разумеется, ошибаешься. Он не станет этого делать. Любой юрист, к которому он обратится, скажет, что у него нет никаких шансов на успех.
— А ты не думаешь… — она заколебалась. — Я имею в виду… он ведь может помешать этому из простого упрямства… из неприязни ко мне.
Отец удивленно взглянул на нее.
— Препятствовать в этом деле? О чем ты говоришь? — он с сомнением покачал головой. — Маловероятно. В таком случае ему пришлось бы искать повод.
Мисс Кеттеринг молчала. Ван Альдин бросил на нее острый взгляд.
— Успокойся, Рут. Тебя что-то мучает? Что именно?
— Ничего, совсем ничего.
Но слова ее звучали неубедительно.
— Тебя, наверное, страшит огласка? Правильно? Предоставь это мне. Я проверну все дело так гладко, что не будет никаких разговоров.
— Хорошо, папа, если уж ты думаешь, что это наилучший выход.
— Тебе все еще нравится этот парень, Рут? Может быть, в этом все дело?
— Нет.
Это слово было произнесено с таким чувством, что Ван Альдин счел себя удовлетворенным. Он похлопал дочь по плечу.
— Все будет хорошо, милая моя. Ни о чем не беспокойся. Теперь давай оставим все это. Лучше посмотри, какой подарок я привез тебе из Парижа.
— Мне? Что-нибудь красивое?
— Надеюсь, — улыбнулся Ван Альдин.
Достав из кармана сверток, он передал его дочери. Она нетерпеливо его развернула и достала футляр. Восторженный возглас сорвался с ее губ, когда она его раскрыла. Рут Кеттеринг любила драгоценности, она их просто обожала.
— Папа, как… как они великолепны!
— Шикарны, не правда ли? — сказал миллионер с удовлетворением. — Тебе они нравятся?
— Нравятся? Папа, да они просто великолепны! Как ты раздобыл их?
Ван Альдин улыбнулся.
— А! Это мой секрет. Их, конечно, пришлось купить при посредничестве одного частного лица; они слишком хорошо известны. Вот, видишь в центре этот большой камень? Ты, возможно, о нем слышала. Это раритет — «Сердце огня».
— «Сердце огня», — повторила Рут.
Она вынула камни из футляра и приложила их к груди. Миллионер молча наблюдал за ней. Он думал о женщинах, носивших эти камни, о разбитых сердцах, отчаянии, ревности. «Сердце огня», подобно другим знаменитым камням, оставил за собой кровавый след трагедий и насилия. Но в уверенных руках Рут Кеттеринг эти камни, казалось, утратили свои злые чары, были не в состоянии привести к трагедии или разбить сердце этой холодной, уравновешенной женщины Запада. Рут положила камни обратно в футляр, затем, подпрыгнув, повисла на шее у отца.
— Большое, большое, большое спасибо, папа! Они просто великолепны! Ты мне всегда преподносишь самые сказочные подарки.
— Иначе быть не может, — сказал Ван Альдин, погладив ее по плечу. — Ты ведь все, что у меня есть на этом свете, Рут.
— Ты останешься, к ужину, папа?
— Не думаю. Ты ведь куда-то собиралась?
— Да, но это может подождать. Ничего особенного.
— Нет, нет, я не хочу тебе мешать. У меня тоже масса дел. До завтра, дорогая. Может быть, если я смогу, встретимся у Гелбрейса.
Господа Гелбрейс и Кутбертсон были лондонскими поверенными Ван Альдина.
— Очень хорошо, папа, — она заколебалась. — Я надеюсь, это… не помешает мне поехать на Ривьеру?
— Когда ты собираешься ехать?
— Четырнадцатого.
— Можешь ехать совершенно спокойно. Предварительные формальности, которые я беру на себя, требуют времени. Кстати, Рут, на твоем месте я не стал бы брать эти рубины за границу. Оставь их лучше в банке.
Миссис Кеттеринг кивнула.
— Мне вовсе не хочется, чтобы тебя ограбили или даже убили из-за «Сердца огня», — шутливо добавил миллионер.
— И все же ты спокойно носил их в своем кармане, — возразила его дочь, улыбаясь.
— Да…
Что-то в его голосе, какое-то колебание, привлекло ее внимание.
— Что такое, папа?
— Ничего особенного, — улыбнулся он. — Просто вспомнилось небольшое приключение в Париже.
— Приключение?
— Да, в ту ночь, когда я купил эту вещь, — и он указал на футляр.
— О, расскажи мне!
— Да нечего рассказывать, Рут. Какие-то апаши вели себя слишком нагло, я выстрелил в них, и они убрались. Вот и все.