– Интересно, когда же это произошло? – спросил он. – До или после смерти?
– Врач говорит, что после, – ответил комиссар.
– Странно… – Маленький человечек сдвинул брови. – Возьмите себя в руки, мадемуазель, – повернулся он к Кэтрин, – и внимательно посмотрите. Вы уверены, что это именно та женщина, с которой вы вчера разговаривали?
У Кэтрин были крепкие нервы, и она заставила себя внимательно посмотреть на лежащую фигуру. Потом наклонилась и посмотрела на руку убитой.
– Абсолютно уверена, – сказала она наконец. – Лицо здорово обезображено, но фигура и волосы точно ее. Кроме того, говоря с нею, я заметила вот это, – и она указала на крохотную родинку на кисти мертвой женщины.
– Bon[20], – одобрительно сказал Пуаро. – Вы прекрасный свидетель, мадемуазель. Итак, личность убитой не вызывает сомнения, но, так или иначе, мне все это кажется странным. – И он в недоумении уставился на убитую.
Месье Ко пожал плечами.
– Убийца, без сомнения, был вне себя от ярости, – предположил он.
– Если б ее убили этим ударом, то все было бы понятно, – рассуждал вслух Пуаро. – Но тот, кто ее задушил, напал на нее незамеченным, сзади. В этом случае раздался бы негромкий кашель, бульканье, и все было бы кончено. Но вот этот удар, разбивший жертве лицо… Для чего он был нужен? Преступник надеялся, что если лицо будет изуродовано до неузнаваемости, то труп не опознают? Или он так ненавидел свою жертву, что не смог сдержаться даже после того, как она умерла?
Кэтрин задрожала, и Пуаро мгновенно повернулся к ней.
– Но я не должен расстраивать вас, мадемуазель. Для вас все это в новинку и выглядит, должно быть, ужасно. Для меня же, увы, в этом нет ничего нового! Прошу вас дать мне еще минутку…
Женщина и комиссар стояли около двери, наблюдая, как Пуаро быстро осматривает купе. Он заметил, что одежда убитой была аккуратно сложена на одном конце полки, большая шуба повешена на крючок, а маленькая лаковая шляпка положена в сетку над полкой. Затем Пуаро прошел в соседнее купе, где Кэтрин раньше видела сидящую горничную. Здесь кровать не была расстелена. На полке небрежно валялись три или четыре пледа, здесь же стояли коробка для шляп и пара чемоданов. Внезапно детектив повернулся к Кэтрин:
– Вы были здесь вчера. Посмотрите, изменилось ли здесь что-нибудь? Может быть, пропали какие-нибудь вещи?
Девушка внимательно осмотрела оба купе.
– Да, – сообщила она, – пропал бордовый сафьяновый саквояж. На нем были инициалы Р.В.К., и он был похож или на маленький чемоданчик, или на большой футляр для драгоценностей. Когда я его видела, он был в руках у горничной.
– Ах вот как! – воскликнул Пуаро.
– Но ведь ясно, – предположила Кэтрин, – правда, я в этом ничего не понимаю, но ясно, что если пропали горничная и саквояж, то все становится на свои места?
– Вы хотите сказать, что горничная похитила драгоценности? Нет, мадемуазель, и на то есть очень серьезная причина, – сказал комиссар.
– Какая же?
– Горничная осталась в Париже. Думаю, что вы сами захотите услышать рассказ проводника, – сказал полицейский конфиденциальным тоном, повернувшись к Пуаро. – Он наводит на некоторые размышления.
– Думаю, что мадемуазель тоже будет небезынтересно, – предположил тот. – Вы ведь не возражаете, месье комиссар?
– Нет, – ответил Ко, который совершенно очевидно возражал. – Конечно, нет, месье Пуаро, если вы так считаете. Вы уже закончили здесь?
– Думаю, да. Еще только один момент…
Сыщик переворошил пледы и поднес один из них к окну, сняв с него что-то пальцами.
– Что это? – резко спросил месье Ко.
– Четыре темно-рыжих волоса… – Детектив наклонился над мертвой. – Да, они принадлежат мадам.
– Ну и что из этого? Вы что, считаете это важным?
Пуаро бросил плед назад на полку.
– Кто знает, что важно, а что нет? На этой стадии ничего сказать нельзя. Но наша задача состоит в том, чтобы тщательно исследовать любой, даже самый ничтожный факт.
Они вернулись в первое купе, и через несколько минут туда был доставлен для допроса проводник.
– Ваше имя Пьер Мишель? – уточнил комиссар. – Я хочу, чтобы вы еще раз рассказали этому джентльмену, – тут комиссар указал рукой на Пуаро, – то, что вы рассказали мне о происшедшем в Париже.