Мое предложение повисло в воздухе.
— Прислуги у нас в доме нет, — объяснила мне Роза в обычной своей манере. — Мне кажется, вам следует взять в свои руки руководство хозяйством. Еду готовит один мужчина. Француз. — Она округлила глаза. — Ну, у него и темперамент! Вчера бедный Шиллер потребовал у него овсяную кашу по-шотландски, так господин Тиссо швырнул в него горшок с фасолью и гусиным жиром.
Я засмеялась и порадовалась, что после непродолжительного периода какого-то злорадного раздражения Роза впала в по-детски радостное настроение.
Как я поняла, предназначенная для меня комната находилась на самом верхнем этаже, где должны были находиться другие хозяйственные помещения и комнаты прислуги. Но я не была этим уязвлена, потому что, как я представляла, маленькая комната со скошенными стенами и застекленным люком на крыше должна была понравиться мне. Вид неба давал бы ощущение свободы.
Мы шли по узкому коридору, проходя мимо многочисленных комнат с открытыми дверями.
Роза объяснила мне, что повар и его племянник, который помогает ему на кухне, живут в своем доме, расположенном вверх по течению реки, а три горничные живут в домике для прислуги.
— Запах кипарисовых болот бьет им прямо в окна, — сказала она не без примеси яда в голосе.
Было очевидно, что отношения между горничными и молодой хозяйкой оставляют желать лучшего. При этом наверняка найти прислугу для этого дома с привидениями было делом далеко не легким. Я узнала также, что садовника, например, неожиданно разбил паралич, а спустя некоторое время он вообще бесследно исчез.
— Совершенно неожиданно, — повторила Роза со значением и с любопытством взглянула мне в лицо.
Но я никак не отреагировала на ее слова, не желая каким-либо образом поддерживать буйную фантазию.
Мое равнодушие вновь, разозлило ребенка. Вместо того чтобы показать мне комнаты, Роза повела меня в южную часть дома, где находились не используемые в хозяйстве каморки, крохотные, словно монашьи кельи. Судя по внешнему виду, их построили, перекрыв многочисленными перегородками низкое помещение, где в былые времена проживал обслуживающий персонал. Сквозь зарешеченное окно были видны болото с кипарисами, которое начиналось сразу за низеньким каменным забором, маленький садик и одноэтажный домик прислуги, с крытой красной черепицей крышей.
— Странное место для дома прислуги! — вырвалось у меня. — Обычное место — у входа в главное здание.
— Раньше здесь был парадный вход в здание, — пояснила Роза. — Но люди тут долго не жили, и постепенно все заросло, даже центральная аллея пропала. А сейчас все пользуются входом с обратной стороны и поэтому подплывают на лодках. — Она пожала плечами. — Проходите! Мне показалось, что вы найдете применение этим камерам, и эти клетушки вам понравятся.
— Что ты хочешь этим сказать, Роза? Разве здесь были раньше камеры?
— А вы этого не знали? Пен считает, что вы будете с удовольствием спать на этом этаже. Он говорит, что вы привыкли к жизни в камере. Ну да, он думает, что в такой клетушке вы будете чувствовать себя привычнее.
Никогда еще я не была в такой ярости, но мне не хотелось доставлять ей удовольствие видеть, что ее ядовитая стрела попала точно в цель.
— Прежде чем я вынесу окончательное решение относительно моей комнаты, я хотела бы их все осмотреть, — произнесла я холодно.
Несколько смущенно и пристыженно она провела меня на другую половину дома и показала угловую комнату, дверь которой также была распахнута настежь. Так как я приготовилась к худшему, то побеленная комнатка, по-монашески скромная, пришлась мне по душе. Оба окна, слава Богу, были без решеток, у стены стоял огромный старинный, инкрустированный бронзой шкаф, в котором мой скромный гардероб выглядел бы просто нищенским. Я была также рада тому, что камеры будут находиться вдали от меня. При нынешнем состоянии моих нервов по ночам мне бы слышались стоны мучившихся в них душ.
Роза стояла в дверях и внимательно смотрела на меня.
Я сняла шляпку, расстегнула накидку и провела рукой по волосам. Когда я взглянула в огромное зеркало шкафа, то увидела, что моя маленькая надзирательница куда-то бесшумно исчезла. Она наверняка сочла, что без ее помощи я непременно растеряюсь в чужом доме. А сама в это время с удовольствием рассказывает Францу Шиллеру и братцу о своей последней проделке. Но ее шуточки не доставят ей удовольствия, если я оставлю их без внимания.
После того как я услышала эхо ее удаляющихся шагов, я вернулась в свою комнату и принялась разбирать багаж. Каждый раз проходя мимо окна, я бросала взгляд наружу.