Мисс Эмилия, видимо, догадалась, что меня гложет.
— Бедный Франц! — простонала она. — Я так и знала, что он нуждается в защите. Особенно когда его покидают сопровождающие. Сначала этот ужасный удар по голове, когда он и Рой — мисс Рой — в подвале…
— Что за чушь! — воскликнула Роза и этим прервала очередной злокозненный выпад своей тетушки.
Отец попросил ее поискать в сумке ключ, что она с воодушевлением и сделала. Ключ был от одной из запертых комнат на втором этаже. Розе было позволено открыть дверь. Она замерла в дверях с широко раскрытым ртом.
Я поняла удивленние Розы, когда Николас внес меня в шикарно обставленную комнату.
— Вам нравится? — спросил хозяин. — Вы так хорошо относитесь к детям, что мы хотим продемонстрировать вам наше глубокое уважение.
Он посадил меня, грязную и мокрую, прямо на роскошное покрывало кровати.
— Вы очень любезны, — произнесла я, осознавая, почему эта комната так взволновала меня. Кажется, эту мебель я где-то уже видела?
— Роза, позови кого-нибудь из горничных наверх! Пусть помогут мисс Ливии переодеться и приготовят горячей воды для ванны.
Еще никто так не заботился о моей персоне, и в то же время я почему-то нервничала. Почему? Какие воспоминания эта комната разбудила во мне? И Роза была на редкость спокойна. Она глядела в окно на домик прислуги и еще дальше, на болото. Когда она повернулась, у ее рта пролегла решительная складка.
— Я сегодня буду горничной у Ливии, отец. И помогу ей при переодевании.
Я была уверена, что это предложение обрадует ее отца так же, как и меня. Он потрепал ее за подбородок и выразил намерение прислать кого-нибудь с горячей водой наверх.
— Вам необходимо отдохнуть, Ливия. Обещаете?
— Она обещает, — проговорила Роза быстро. — И не пускайте к ней тетю Эмилию. Она наверняка будет опять вести себя ужасно.
— Это почему она должна вести себя ужасно? — спросила я наивно.
Роза еще раз внимательно оглядела комнату, и при этом у нее было такое выражение лица, что я ожидала какого-нибудь фантастического объяснения, но она только пожала плечами и лаконично сказала:
— Вы же знаете тетю Эмилию.
— Это точно, мы ее знаем, — подтвердил ее отец и пообещал: — Я передам ей, чтобы она не беспокоила вас, милая Ливия.
Он так тщательно прикрыл за собой дверь, словно вышел из комнаты больного.
Роза с любопытством прошлась несколько раз по комнате и принесла из шкафа, в котором уже висели мои вещи, ночную рубашку и одежду на утро.
— Что вы об этом думаете? — спросила она неожиданно и обвела комнату рукой.
— Вообще-то я не привыкла к такой изысканности, — ответила я уклончиво.
По-видимому, ответ Розу удовлетворил. Она стала двигаться менее скованно. Другие попытки заговорить опять на эту тему успеха не имели.
После того как я искупалась и легла в великолепную постель с рюшками под балдахином, Роза решила оставить меня. Как раз сгущались сумерки. Нежные занавески балдахина закрыли от меня окружающий мир. Я чувствовала себя просто прекрасно. Хорошее начало для хорошего сна.
Роза, распрощавшись, вышла, но вернулась обратно и просунула голову сквозь занавески.
— Ливия, почему вас хотят убить? — спросила она озабоченно.
Я мгновенно спустилась на землю.
— Меня? Убить? Что ты хочешь этим сказать?
Ее взгляд устремился вдаль.
— Но я думала, вы знаете об этом, — проговорила она. — Когда Пена спасли рыбаки и привезли сюда, он рассказывал, что лодка перевернулась, чтобы вас убить.
— Роза!
Она хотела убежать и только после повторного зова приблизилась на пару шагов ближе.
— Повтори мне дословно, что твой брат рассказывал об этом.
— Он сказал то, что я уже рассказала, — возразила она и нервно хихикнула.
Я задумчиво опустилась на подушки. Итак, Пен сказал, что кто-то или они перевернули лодку. Только бы мальчик был ни при чем. Но его слова можно понимать и как слова соучастника.
Я до этой минуты не вспоминала досконально, как случилось это несчастье. В принципе, было почти невозможно, чтобы лодка перевернулась в этом месте сама по себе. Да, кто-то из сидящих в ней наверняка приложил к этому руку. Больше всего подозрение падает на Франца Шиллера. Но он был и жертвой удара. У Леокадии вроде не должно быть никаких мотивов, если только она не выполняла чье-то поручение.
Я прикидывала так и эдак, пока не пришла к выводу, что это все абсурд.
— Это был несчастный случай. У меня нет врагов.
— О, — произнесла Роза многозначительно и покинула меня.
Моя усталость улетучилась. Больше, чем когда-либо, я мечтала о счастливом возвращении Франца Шиллера, так как если он пострадал, то подозрение падает на Пена. И могу ли я в этом доме доверять хоть кому-нибудь?