Райка…
Я не мог представить себе ничего подобного даже в самом страшном сне. Когда-то мое самолюбие было задето настолько, что я позволил себе совершить злодеяние, которому не было прощения. Может поэтому я чувствовал вину перед Оррой? Может поэтому так и не проявил к ней свои чувства? Напряжение между нами порой достигало своего апогея, и вот-вот казалось сыграет свою роль, воссоединяя нас вместе. А потом я смотрел в ее дымчатые необычайные глаза, и вспоминал, что сотворил с ее матерью.
Когда Виту вернули домой, она не могла толком ничего рассказать: память у нее была основательно стерта враждебной для нас средой. Иногда она замечала меня в мире людей, но и это выветрилось у нее из головы. Высший трибунал планеты приговорил ее к изгнанию, и еще несколько земных лет искал Лейлу, чтобы убить. Но девочка уже переехала, и следы кто-то тщательно замел. «Кто бы это мог быть?», – улыбнулся я своим мыслям.
Конечно я спас девочку, прекрасно понимая, что она появилась на свет из-за моей жадности и корысти. Именно я дал ей шанс на существование. Поэтому, когда я увидел ее с Оррой, то сразу узнал. Поэтому я позволил ей остаться в привратнике. Поэтому уговаривал Орру не признавать сестру. Всем было бы проще, если бы она просто вернулась к людям.
Меня ввели в зал совета не на прежних условиях: теперь я стоял перед ними, ловя гневные, удрученные и жалостливые взгляды. Вита встала напротив, напрягая скулы и сжимая пальцы в кулаки. Я чувствовал ее въедливое желание меня уничтожить. Еще бы: я сломал ее, лишив статуса, прав, репутации и нормальной жизни. Она была вписана в историю Миканты как горе-правительница по моей вине.
– Начинаем! – воскликнул старейшина Фа’ри. Он был одним из первых «искр» планеты, и все это время не покидал совет. Когда-то он принимал Виту на трон. – Обвинение, предъявленное тебе, истинно, Райка?! – пронесся его голос над залом.
– Да! – твердо ответил я, и кто-то громко охнул.
– В таком случае, приговор очевиден! Я за то, чтобы растворить предателя в озере вечности! – послышался еще один ох, кто-то заерзал на стуле.
Я рассчитывал на изгнание, на заточение или отправление в людской мир, но никак не на смерть. Да, она была всего лишь перерождением, но за мой проступок Миканта вряд ли сразу даст шанс переродиться. Очищение могло затянуться. Да и мне нравилось мое тело, и то кем я являюсь. Конечно, мы помнили все свои жизни, но сейчас мне казалось, что эта, несмотря на все ее нерадостные события, была особенной. И потом, в ней была Орра. Я будто проглотил язык, слова не хотели изрекаться из моего рта, но собравшись, сказал:
– Я приму любое из наказаний с достоинством, как и подобает «искре». Вита, – обернулся я к ней, – я прошу простить мне этот поступок. Знаю, я испортил тебе жизнь, опозорил тебя, и поступил подло. Мне нет оправданий, и я их не ищу. Но я не хочу уходить вот так, зная, что меня ненавидят.
Я ощущал ее гнев, за которым притаилась боль, готовая прорваться, словно нарыв. Она думала, я затаил дыхание.
– Моя дочь не простит мне этого, – обратилась она наконец к совету. – С него будет достаточно забвения.
Совет одобрил ее решение.
– Отлично! Отныне Вита, ты полностью восстановлена в правах!
– Что это значит? – спросил все это время сидевший тихо нынешний правитель Ола’рис.
– Это значит, что Вита займет пост правителя! Это меньшее, что мы можем для нее сделать! Надеюсь, ты понимаешь, что она должна занимать его по праву не только приобретенному, но и истинному! Вита представляет собой кровь первых «искр», появившихся на Миканте!
Серебристый Оларис смерил Виту взглядом и согласился. Совет поднялся, вышел из-за стола, выстроился в линию, и в синхронном созвучии опустился на колени перед той, что правила ими в далекие времена. Она выждала момент и направила им импульс эмоцией радости, которую ощутили все присутствующие, и лишь тогда они поднялись перед ней во весь рост, становясь с ней на равных. Когда я выходил из зала в сопровождении двоих «искр», то остановился неподалеку от нее:
– Передай дочери, что она в моем сердце, – шепнул я ей. Вита услышала и кивнула, не скрывая испытываемой ею радости.
Следуя по улицам Нан-Ама’, я думал о том, что многие годы жил, неся на себе этот груз. Сейчас он свалился, и я мог расправить плечи, но они так привыкли сутулиться, что не расплавлялись. Меня уже заводили в здание целителей, когда я услышал разговор двоих «искр» о том, что ящеры снова напали на Акваторию, и новая правительница Вита лично отправиться с ними разобраться. Не успела она сесть на трон, как сразу же взялась за меч. В этом была вся Вита. Я немного с грустью подумал о том, что пропущу эти события, а еще об Орре (о ней я сожалел сильнее всего).