— Ну и каникулы, — уныло произнес Пит. — Хотели пожить в кемпинге, побродить по горам, поудить рыбу… А сами ночуем на полу в гостинице и питаемся домашней стряпней. Если б не горы вокруг, можно было бы подумать, что мы и не уезжали из Роки Бич.
— А давайте переедем в кемпинг, — предложил Боб. — Прямо сегодня возьмем и перенесем палатку. Ганс и Конрад, конечно, останутся — дался им этот Хавмейер! Но нас-то там ничего не держит.
— А медведей не боишься? — ухмыльнулся Юп.
— Тот медведь нас, между прочим, и лапой не тронул, — напомнил ему Боб. — Он всего-навсего есть хотел, бедняга.
— Зато мистера Дженсена — тронули, — задумчиво проговорил Юп. — Кто бы это все-таки мог быть? И зачем Хавмейеру понадобилось заметать следы?..
Ребята миновали изгиб дороги и увидели кемпинг: несколько обложенных камнями площадок для костра и столько же больших деревянных столов. Справа пролегало русло маленькой, сейчас почти обмелевшей речушки — лишь тоненькая струйка воды сочилась сквозь камни. Дальше в горы вела терявшаяся в кустарнике тропа.
Пит взглянул на ручеек и провел рукой по волосам.
— Да-а, с водой здесь и правда не очень, — протянул он. — Если мы переберемся сюда, воду придется таскать из гостиницы…
— Не в воде дело, — перебил его Юпитер. — Мне вообще не хотелось бы особенно удаляться от гостиницы, пока мы не получим побольше сведений о Хавмейере. Слишком много у него странностей. Да еще это нападение на Дженсена…
— Но это не мог быть Хавмейер, — возразил Боб, — Мы же видели — он тогда был в кабинете.
— Конечно, не мог… И все же в этой гостинице происходит что-то не то. И я бы очень хотел выяснить, что именно.
Вдруг в кустах позади Юпа послышался шорох. Ребята вздрогнули.
— Я вас напугал? — спросил веселый голос. — Простите меня!
Мальчики обернулись. Раздвигая заросли дикой сирени, к ним шел хозяин бензоколонки из Скай-Виллидж. В руках у него был мешок, куда он пытался запихнуть огромный ком рваной грязной бумаги.
— Медведей боитесь? — ухмыльнулся он, и его маленькие глазки блеснули. — Я уж слышал, вас пугнули нынче ночью.
— Откуда… откуда вы знаете? — удивился Юп.
— Мистер Дженсен останавливался у меня сегодня утром, — объяснил тот. — Я и спросил, что это у него с шеей… Люблю, понимаете ли, знать, что вокруг меня творится. Ну и злой же он был — как собака! Заявил, что кто-то подло напал на него, когда он пытался сфотографировать медведя.
— Насколько нам известно, именно так все и было, — кивнул Юп. — Мистер Хавмейер считает, что это был еще один медведь.
— Странный какой-то медведь, — покачал головой его собеседник, — хотя кто его знает… В этом году у нас в деревне медведей полным-полно. В засушливые годы всегда так — шарят бедные по мусорным бакам, ищут, чем поживиться. Лично я просто не обращаю на них внимания.
Он окинул взглядом площадку кемпинга.
— Вроде получше стало, — с удовлетворением констатировал он. — На прошлой неделе приезжала парочка из города — оставила жуткий свинарник Бумажные полотенца по всей площадке и полный ручей апельсиновых корок. Так и веру в людей потеряешь.
— А вы здесь отвечаете за порядок? — поинтересовался Боб.
— Не совсем, — ответил хозяин бензоколонки. — Но кемпинг — единственное, что летом привлекает сюда туристов, а бензин они покупают у меня. Кому охота жить в грязи? Если об этих местах пройдет дурная слава, мне останется только закрыть бензоколонку и сосать лапу с мая до первого снега.
— Ясно, — кивнул Боб…
— Меня, кстати, зовут Ричардсон, — сообщил мужчина. — Чарли Ричардсон. Правда, все почему-то зовут меня Габби. — Он улыбнулся. — Просто ума не приложу почему.
Пит рассмеялся.
— Действительно странно, — подтвердил он и протянул руку: — Я — Пит Креншоу, а это — Юпитер Джонс. А этого очкарика зовут Боб Андрюс.
— Приятно познакомиться. — И Габби Ричардсон по очереди пожал всем троим руку. — Собираетесь перенести сюда свою палатку? — спросил он. — Я проходил сегодня мимо «Слалома» и видел ее в саду.
— На самом деле мы эту ночь провели в доме, — сказал Юп. — После налета медведей на мусорные баки мистер Хавмейер решил, что так будет лучше.
Габби Ричардсон рассмеялся:
— Видно, новоиспеченный муж Анны Шмид давненько не бывал на Горе Чудовищ, раз так переполошился из-за пары медведей.
— На Горе Чудовищ? — переспросил Пит.
— Ну да. Правда, для привлечения туристов ее назвали Великой Вершиной — так она и на карте значится, — но я ведь здесь вырос, и мы всегда называли ее Горой Чудовищ. — Он показал на северный склон — видите вон там сигнальную башню? Сейчас она не используется, а раньше совершенно официально называлась — Башня Горы Чудовищ.
Пит присел на скамью возле стола.
— И… почему ее так назвали? — заинтересованно спросил он.
Габби Ричардсон сел рядом с мальчиком и облокотился спиной о край стола.
— Когда я был маленьким, — начал он, — взрослые частенько рассказывали нам, что на этой горе в Пещерах живут чудовища — великаны и людоеды — и они пожирают ребятишек, которые не приходят домой вовремя.
Боб улыбнулся:
— Матери часто пугают детей такими историями, чтобы те были послушными.
— Возможно, — согласился Ричардсон, — но мы верили каждому слову, а то, чего взрослые недорассказали, придумывали сами. В сумерках запугивали друг друга рассказами об ужасных тварях, которые в лунные ночи блуждают вокруг человеческого жилья, норовя забраться внутрь… Жил здесь когда-то старый охотник, так он клялся, что видел высоко в горах, у самого ледника, огромные отпечатки человеческих ног. Причем босых ног. Но этого просто не может быть — любой человек отморозил бы пальцы, если бы вздумал разгуливать там босиком.
— Вам, наверное, просто нравилось пугать друг друга, — проговорил Пит.
— Конечно, это была игра… И все же к наступлению темноты мы всегда возвращались в деревню. Смешно… Можно подумать, отшельник просто наслушался таких историй, но это не так!
— Еще и отшельник? — Боб тоже присел на валун возле стола. — Сперва чудовища, потом отшельник… Какое интересное у вас было детство!
— В моем детстве отшельника здесь еще не было, — покачал головой Ричардсон. — Он забрел сюда три… нет, четыре года назад. Пришел пешком из Бишопа с мешком за плечами, совсем еще молодой человек, лет двадцати пяти — тридцати. Я спросил его, зачем он пришел к нам, а он ответил: ищет хорошее место для размышлений. Церкви у нас в Скай-Виллидж нет, но ему вовсе не это надо было. Он искал уединенное место, где можно было бы сидеть, пока его дух растворяется в мироздании… Звучало это вполне безобидно, и я посоветовал ему подняться на луг, что над лыжной трассой: летом туда вряд ли кто забредет. Я-то думал, он там побудет денек, посидит на травке, поразмышляет. Но я ошибся. Этот тип умудрился даже построить там хижину! Стройматериалы он покупал в деревне, а вот еду — никогда. Питался, видно, ягодами, как медведи, или желудями, как белки…
— Назад, к природе? — понимающе кивнул Боб. — А что было дальше?
— Ну, — пожал плечами Габби Ричардсон, — я-то лично думаю, что от одиночества у него шарики с роликами перепутались… В общем, отшельник ни с кем не разговаривал, а если кто поднимался на гору — запирался в своей хижине. Продолжалось это месяца три. А в один прекрасный день он появился в деревне — и пронесся через нее, будто от самого черта спасался. Я сам его не видел, но Джеф, что работает в продуктовом, когда тот открыт, говорит, что отшельник вопил о каком-то чудовище. Последнее, что видел Джеф — как наш отшельник во всю прыть несется по бишопской дороге.
Пит невольно поежился.
— И вы его больше не видели? — спросил он.
— Никогда, — ответил Ричардсон. Юпитер Джонс поднял глаза к величественным вершинам.