По лицу Эвелины скользнула слабая улыбка.
— Не зови меня больше «сиятельством», — попросила она, сильнее прижимаясь к его плечу. — Никогда.
Он накрутил на палец один из ее локонов. Отпустил. И улыбнулся.
Они сидели в гостевой зале. Жарко трещал огонь в камине: в замке было прохладно до того, что приходилось ходить в куртках и теплых безрукавках. На твердом диванчике, устланном цветастым ковром, сидели принцесса Розалия с Эвелиной и Марион. Держа в руках по большой раме с натянутым на нее полотном, все трое вышивали. «Блюмхен-фюр-блюмхен» — очень сложный узор, требовавший чрезвычайного внимания и полнейшей сосредоточенности.
Само собой, важная работа не исключала сопутствующей болтовни. Не закрывая рта и почти не глядя на то, что выделывают руки, принцесса болтала без умолку. О том, о сем, о пятом, о десятом. В основном лишь — чтобы отвлечь Эвелину от грустных мыслей об отце. Девочка чрезвычайно впечатлительна, считала Розалия, — из тех, кто впадает в печаль по малейшему поводу и грустит в три раза дольше положенного.
«И из тех, — подумала она, бросив взгляд на девочку, — которым обязательно нужен любящий отец».
Сидевший рядом на полу Пауль тренькал на лютне. Мальчишка, смотрите-ка, был не лишен таланта. Расположившись на маленьком стульчике напротив, делая вид, что слушает музыку, внимал болтовне принцессы Бартоломеус. Он уже настолько поправился, что мог ходить, только берег руку.
— Одного не пойму, — сказала Марион, возясь с узелком. — Каким таким манером ее сиятельство унаследует графство, если она «умерла»?
— Тссс! — громко зашипел Пауль, вращая глазами. Это была тема, которая втайне беспокоила всех. Но так вот просто взять и ляпнуть за вышивкой…
— Что? — не поняла девочка. — …А кроме того, ее сиятельство ведь «похоронили» на глазах у всего народа!
— М-да, это серьезное препятствие, — подтвердила принцесса, вытягивая нитку из голубого цветочка. — Боюсь, люди подумают, что старая Розалия выжила из ума, предлагая в наследницы девчонку, которую каждый альтбуржец видел лежавшей в гробу.
— Но, позвольте, — возразил Бартоломеус. — Мы просто вытащим куклу из склепа и покажем всем, кто на самом деле был «похоронен»!
— Вы полагаете, друг мой, — перевела принцесса взгляд с голубого цветочка на голубые глаза Бартоломеуса, — вы полагаете, это самый лучший выход?
— Но ведь никакого другого просто нет!
Вот тут-то… Вот тут-то, воткнув иглу в середину цветочка, Розалия и произнесла:
— Позвольте, как нет?
Это «позвольте, как нет» прочно вошло потом в жаргон двенадцати фрейлин (подслушивавших через замочную скважину, но, конечно, не выдавших ни единой душе тайного разговора). «Позвольте, как нет?» — неизменно отвечали они на вопрос, существует ли предел их болтовне. «Позвольте, как нет?» — удивлялись они на вопрос, нет ли у их госпожи желания пережить еще одного мужа. «Позвольте, как нет?» — вопрошали они лицо, интересующееся, имели ли они когда-либо мнение, отличное от принцессиного…
Однако вернемся к Розалии.
— Позвольте, как нет? — спросила она. И, сдвинув брови, воззрилась на Бартоломеуса. — Вам, голубчик, не хватает воображения.
Это была неправда. Бартоломеусу хватало воображения. Просто кроме воображения ему хватало еще и благоразумия.
Чего нельзя было сказать о принцессе. С хитрой улыбкой старушка отложила вышивку.
— Я много думала об этом. И вот прошлой ночью мне в голову пришла одна забавная мыслишка.
С лукавой улыбкой поманив к себе присутствующих, она принялась шептать.
И шептала долго-долго.
И тихо-тихо.
Так что замочная скважина, как ни напрягала двенадцать пар ушей, расслышать не смогла…
Закончив шептать, принцесса выпрямилась и обвела всех сияющим взглядом.
— Ну, так как вам?
— Безумие! — задохнулся Бартоломеус.
— Чудесно! — захлопали в ладоши дети.
— О, нет, я на это никогда не соглашусь, — попятился Бартоломеус вместе со стулом.
— Даже и не думайте, Бартоломеус, — строго молвила принцесса. — Вы достойны этого, я твердо знаю. Кроме того, от вас никто не требует соглашаться или не соглашаться. Вы просто выполните мой приказ.
— Но, ваше высочество!.. — схватился за голову несчастный.
— В конце концов подумайте о девочке: ведь она еще совсем мала, чтобы править графством, и поэтому король обязательно назначит ей опекуна. А тот… Кто знает, что за человек он окажется и как отнесется к ребенку?
— О, пожалуйста, Бартоломеус, согласись, я так этого хочу! — бросилась Эвелина к нему на шею.