— Подите прочь, все это ложь! — побледнела она и попыталась встать.
Но не так-то легко было вырваться из сильных рук Безголового.
— О, да! — пригвоздил тот матушку обратно к стволу. — То же самое сказала и принцесса Розалия. Когда я высказал ее высочеству свои подозрения. Благочестивая принцесса была потрясена до такой степени, что у нее случилось несварение желудка. Мы долго спорили и решили устроить тебе испытание. Выдержишь — принцесса щедро одарит обитель. Не выдержишь…
— Испытание? Какое? — в голосе монахини прозвучала тревога.
— Самое простое, — успокоил Безголовый. — Ничего не надо делать. Мы просто разденем тебя — но не здесь, а при народе. И тогда уж посмотрим: монахиня ты — или все же…
Шумел ветер в ветвях. На вершине сосны прыгала кукушка.
Краска на щеках «святой Матильды» сменилась с белой на красную… с красной — снова на белую… а затем на нежно-голубую.
— Чего вы от меня хотите? — прохрипела она. И торопливо пояснила: — Есть мощи святой Агаты — в обители за алтарем. Могу сотворить чудо… Пророчество любое… Только не испытывайте! — взвизгнула бедняжка. И, грохнувшись на колени, в отчаянии закрыла лицо руками.
Несколько мгновений Безголовый задумчиво глядел на сотрясавшуюся в рыданиях «святую матушку». Черный платок съехал на затылок, открывая красную лысину, лицо расквасилось от слез, усы растрепались… «Святая» была не на шутку испугана.
— Сколько лет живу в монастыре… — всхлипывала она тоненько. — Все сестры довольны… Пощусь, молюсь… Каждую пятницу — чудо какое или пророчество… Уж как стараюсь Бога не прогневить… Какая разница-то — монах или монахиня? Если честно Богу служу? И-и-и-и-и!..
— Ну, ну… Пророчество. Гм… А ты и вправду умеешь пророчествовать?
— Как же, конечно! — Подняв голову, «Матильда» всхлипнула. — Обычно по пятницам, но для принцессы, в виде исключения… — Глаза «монахини» засветились надеждой.
— Гм, гм… Ну что ж… — Он окинул ее испытующим взглядом.
Вытерев слезу, «Матильда» робко улыбнулась.
— Что ж, скоро у нас как раз пятница. Я дам тебе коня… Ты хорошенько закрутишь свои усы и объедешь все окрестности, начиная с Альтбурга — со следующим пророчеством…
Взяв под руку «святую», Безголовый углубился с нею в чащу — инструктировать.
Ту пятницу долго не могли забыть. Потом этот день назвали «днем святой Матильды» и праздновали его каждый год, служа в церкви мессу И даже полвека спустя вечером за прялкой бабушки рассказывали внучкам про святую монахиню, появившуюся на улицах Альтбурга — балахон в прорехах, на шее огромный крест… «А усищи — вот такущ-щ-щие!»
Собственно, святая Матильда появилась сразу в двух местах: в Альтбурге на улицах и в Шлосбурге на площади перед дворцом епископа.
Обе — то есть, одна, конечно — выражались непонятно, но впечаляюще. Размахивая руками и тыча посохом в собравшуюся толпу, волновали народ пророчеством.
Не верил кое-кто, насмешничал — потом улыбочку-то спрятал. Сам епископ выходил, слушал, брови хмурил. Поверил, не поверил — непонятно. Но святую обижать не велел.
А та вдохновенно носилась по улицам, по переулкам: глаза горят, усы на грудь свисают — кудрявые! — пятки так и мелькают. За день обежала весь город. И собрав за собой толпу немалую, подалась в пригород.
И там пророчествовала, глазами сверкала, речи вела удивительные, народ смущала донельзя. Как в Шлосбурге, так и в Альтбурге.
Вечером, сидя за шахматами перед камином, епископ Хайлигман спросил у своего неизменного собеседника и советчика, аббата Фридмана:
— Когда, говоришь, она предсказала чудо? В день святого Николауса?
— Ровно в полдень, — подтвердил тот.
— Вели, голубчик, заложить карету. Поглядим на чудо. Если не подтвердится — сожгу мерзавку на костре. А если подтвердится… испрошу нижайше один ус для нашего собора.
Вот и все, пожалуй.
Хотя нет. На паперти церкви святого Юлиана, что в Альтбурге, юродивый Гаврик (впоследствии его стали называть блаженным Гавриилом Альтбуржским), щуря подслеповатые глазки, собирал вокруг себя народ:
— Вижу… вижу!.. Чую… чую!.. Стоит на холме замок. Сидит в темной башне орел-птица… Бьется крылами… Смотрит в сторону графского склепа… Радуется орел: будет чудо… в день святого Николауса… ровно в полдень!.. И снизойдет на землю блаженство великое, и возрадуется и стар и млад!..
Любил народ Гаврика. Собирался толпами. Шушукался, и так и этак фразу про «великое блаженство» толкуя.
Готовил непотребство отчаянное.