Теперь все трое выглядели точь-в-точь как группа с полотна неизвестного художника «Отец с дочерьми выгуливают кота».
Хотя Фауля, по правде, тоже стоило бы переодеть. Но поскольку переодеть кота было не во что, его просто сунули в корзину и накрыли шалью.
Позавтракали в таверне ячменными лепешками с молоком — и бегом-бегом к монастырю св. Гуркенов, куда уже направлялось немало народу.
«Скончалась, встретив монстра»… Это вам не умереть от скарлатины. И даже не погибнуть от ангины. Толпы горожан с самого утра осаждали монастырские ворота, жаждя взглянуть на бедную кроху.
— Лежит, как ангел, — рассказывали, задыхаясь от волнения, очевидцы, — кудри золотые, щечки розовые. А во всем лике — будто мольба невысказанная: «убейте, люди, монстра, дабы душа моя успокоилась!»
Нет, пробиться было невозможно. Фамильного графского склепа было не видать из-за пестрых шляп и голов честных горожан, обступивших ее живой стеной.
Но Эвелина прямо таки сгорала от желания узнать: кто же, кто же там лежит в гробу вместо нее?
Прочно стиснутая со всех сторон толпой, она медленно продвигалась вперед.
— Вот уж и вправду незадача, — шептал на ухо, двигаясь позади маленькими шажками, «Безголовый Монстр». — Если ваше сиятельство «похоронят», поди потом докажи, что вы — это действительно вы.
Вот миновали монастырский двор — и углубились в тенистый монастырский сад. Впереди средь деревьев, огороженный аккуратной оградой и обсаженный ярко-алыми розами, высился каменный графский склеп. Мощные каменные глыбы маленького строения и вырезанный над входом большой крест внушали невольный трепет.
«Там захоронены мои предки», — подумала Эвелина. И с любопытством принялась разбирать надпись под крестом.
«Врата смерти» — было написано на стене. Девочка вздрогнула.
Из-за ограды склепа взметнулись черный плащ и шляпа графа Шлавино. Эвелина и Марион пониже опустили капюшоны.
— Конечно, я всегда готов засвидетельствовать личность вашего сиятельства… — продолжал Бартоломеус.
— Но ты этого никогда не сделаешь, — встревожилась Эвелина. — Слышишь? Иначе тебя тотчас же схватят и казнят!
— Но как же ваше сиятельство докажет, что вы — настоящая владелица графства? — вздыхала Марион. — Как же все мы будем?
— Мы… мы… — Глаза Эвелины внезапно загорелись. — Мы найдем другого свидетеля! — И она махнула в направлении склепа — туда, где стоял граф.
Глянув в ту же сторону, графа не увидели. Зато рядышком под раскидистым дубом узрели широкую спину матушки Молотильник, одетую в роскошное траурное одеяние «скорбь и печаль».
— А ведь и вправду, — просиял Бартоломеус. — Кто-кто, а настоятельница знает вас с пеленок!
— Уж ей-то поверит всякий, — успокоилась Марион.
— А проходимца-графа мы прогоним, — строили они планы, радостно протискиваясь к гробу. — Со всеми его колдовскими порошками и конфетами!
Вот миновали наконец и ограду графского склепа. Из-за голов любопытных показался краешек нарядного гроба в цветах, лентах и графских геральдических орлах.
Сейчас, сейчас… еще немножко… и они увидят, кто лежит там — на белых атласных покрывалах…
Вы никогда не присутствовали на собственных похоронах? Тогда вам не понять, что ощущала Эвелина. А у Эвелины забилось сердце. Все ближе, ближе… Вот сейчас!..
Подходила к гробу она уже крепко зажмурившись. И лишь ухватившись за рукав Бартоломеуса, открыла глаза…
Конечно, Эвелина подозревала, что в гробу покоится не она. Конечно, она ожидала увидеть что-то из ряда вон выходящее. Но то, что предстало ее взору, лишило ее надолго дара речи.
Она лежала среди белых атласных подушек и витиеватых гербов. Ничуть не изменившись после «смерти», она светилась все той же безмятежной улыбкой, что и два дня назад между блюдец с гренками в графской опочивальне.
— Бедняжка, — вздыхали сердобольные горожанки, — такая юная — и уже стала ангелом господним!
— Проклятый монстр! — скрипели зубами добрые горожане. — Попадись нам только! — И снова и снова пересказывали наизусть друг другу объявление о награде в триста золотых гульденов.
Пышные рыжие кудри разметались по подушке, а на восковых щеках застыл ровный румянец. Она и вправду смотрелась как ангел, кукла Изабель.
«Но это же не я! — чуть не закричала Эвелина. — Разве ж она хоть чуточку похожа на меня?»