Так и вышло, его желанию пошли навстречу, и пока Мибс подбадривала рыжеволосого гладиатора, а одинокий полицейский благоразумно отступил в кабину лифта, Вэл незаметно ускользнула через боковой выход «Ла Салль».
Она едва не сломала автомобиль Риса, отъезжая от тротуара.
Спустя некоторое время Вэл осознала, что едет по шоссе вдоль пляжа Малибу; слева от нее поблескивал в лучах солнца Тихий океан; колючий ветер шевелил ее волосы.
Светлый песок, горы Санта-Моники, синева океана, запах соли и белая дорога оказывали благотворное действие, и вскоре Вэл ощутила уют и спокойствие, как ребенок, дремлющий на руках у матери.
Позади, в туманной дымке города, Рис цеплялся за серые решетки тюремной камеры, газеты неистовствовали в бешеном боевом танце, Уолтер сидел, погрузившись в таинственные мучительные переживания, ведомые только ему… Но здесь, у моря, при ярком солнце, можно было шаг за шагом нее обдумать, придя к разумным и утешительным выводам.
Вэл проехала Окснард[63] и белую миниатюрную Мексику Вентуры[64], утопающую в апельсиновых рощах, нарядных, словно украшенных желтыми сверкающими бериллами.
В Санта-Барбаре Валери, добравшись до вершины холма, остановила автомобиль, вышла и скользнула в прохладную тишину старой испанской католической миссии, где пробыла долгое время.
Проголодавшись, она поехала вниз, в залитый солнцем испанский город, где с удовольствием подкрепилась enchiladas[65].
Поздно вечером вернувшись в Голливуд, Вэл чувствовала себя родившейся заново. Теперь она точно знала, что ей делать.
В среду утром газеты разразились потоком новостей. После длительного совещания с окружным прокурором Ван Эври, шефом полиции и начальником отдела по расследованию убийств инспектор Глюке решил обвинить Риса Жардена в преднамеренном убийстве Соломона Спета.
Вэл проехала десять миль в центр Лос-Анджелеса и оставила машину на стоянке на Хилл-стрит, около Первой улицы. Оттуда было всего несколько шагов до городской тюрьмы. Но Вэл направилась на юго-восток, пересекла Бродвей, свернула на Спринг-авеню в южную сторону, остановилась у мрачного здания и, немного поколебавшись, вошла.
Лифт поднял Вэл на пятый этаж, где она обратилась к дежурному:
— Мне нужно видеть редактора.
— О ком мне доложить?
— О Валери Жарден.
— Подождите. — Дежурный заговорил в телефонную трубку. Через десять секунд дверь открылась и послышался голос Фицджералда:
— Входи, Вэл!
Фиц быстро провел ее через помещение редакции. Вэл сопровождали любопытные взгляды, но она не реагировала, плотно сжав губы. Человек, сидящий за чертежной доской в дальнем углу, приподнялся со стула, но тут же снова сел, нервно теребя карандаш и надвинув на глаза зеленый козырек. Вэл двинулась дальше, с усилием сдержав возглас. Уолтер вернулся на работу! Больше она не смотрела в его сторону.
Фиц захлопнул за ними дверь своего кабинета.
— Садись, Вэл. Сигарету? Может, хочешь чего-нибудь выпить? Скверная история с твоим стариком. Ну, в чем дело?
— Фиц, — заговорила Вэл, опускаясь на стул, — сколько у тебя денег?
— У меня?! — Ирландец уставился на нее. — Я же обанкротился вместе с «Огипи»! Тебе нужны деньги? Может быть, мне удастся наскрести несколько сотен.
— Я пришла не за этим. — Вэл посмотрела ему в глаза. — Фиц, мне нужна работа.
Фиц потер небритый подбородок.
— Слушай, Вэл, если ты разорена, то почему…
— Я ведь теперь важная персона, не так ли? — улыбнулась Вэл.
— О чем ты?
— Я дочь человека, обвиняемого в убийстве, о котором газеты пишут на первых полосах.
Фиц поднялся со стула и, все еще потирая челюсть, подошел к пыльному окну. Когда он повернулся, его косматые брови почти полностью скрывали глаза.
— Слушаю тебя, — сказал он, садясь снова.
Вэл опять улыбнулась. Мысли Фица легко читались на его лице, под правым глазом начала нервно пульсировать жилка.
— Я не умею писать статьи, но для этого у тебя достаточно людей. С другой стороны, я могу снабжать тебя информацией, которую ты не сможешь получить без моей помощи.
Фиц нажал кнопку селектора.
— Билл, я хочу, чтобы меня не беспокоили… Продолжай.
— Ну, во-первых, я дочь обвиняемого. Одна моя фамилия обеспечит продажу газеты.
Фиц усмехнулся:
— Так ты еще хочешь, чтобы статьи печатались под твоей фамилией?
— Во-вторых, я могу предсказывать действия защиты до суда.