— Если вы хотя бы на минуту успокоитесь, мистер Квин, — самым любезным тоном говорил мистер Хаггер, когда вошел Фиц.
— Будь я проклят, если успокоюсь! — завопил мистер Квин. — Я хочу знать только одно: почему я не могу видеть Бутчера?
— Я уже объяснил вам, мистер Квин. Мистер Бутчер очень своеобразный человек. Он сам выбирает время. Имейте терпение, мистер Квин. Никто вас не торопит…
— В этом-то и вся беда! — рявкнул мистер Квин. — Я хочу, чтобы меня торопили! Я хочу работать днем и ночью! Хочу слышать человеческий голос! Хочу разговаривать о погоде! Какого черта вы меня сюда вызвали?
— Прошу прощения… — начал Фиц.
— О, привет, — сказал Эллери, опускаясь на десятифутовый диван и теребя бороду.
— В чем дело? — недовольно осведомился мистер Хаггер.
Эллери устало махнул рукой.
— Мистер Хаггер — мистер Фицджералд. Фиц — главный редактор «Индепендент».
— А, представитель прессы! — вновь просиял мистер Хаггер. — Возьмите сигару, мистер Фицджералд. Не будете ли вы любезны подождать немного за дверью? Мистер Квин и я…
— Спасибо, но я подожду здесь, — дружелюбно отозвался Фиц, облизывая кончик сигары, взятой со стола мистера Хаггера. — Что случилось, великий детектив?
— Судите сами! — воскликнул Эллери, вскакивая на ноги. — Меня вызвали сюда писать киносценарии, дали мне двадцать четыре часа на сборы и схватили прямо у поезда. Я даже не имел возможности принять ванну — моему агенту было велено сразу везти меня на студию. Я спешил сюда с насморком и болью в горле, а они предоставили мне для работы Дворец дожей, гору карандашей и бумаги и в придачу хорошенькую стенографистку, от которой я отказался. Ну и что, по-вашему, произошло после этого?
— Не знаю, — ответил Фиц.
— Я торчал здесь больной, ожидая, что меня вызовут на совещание с его светлостью Жаком Бутчером — продюсером, на которого я должен работать. Но после неимоверной спешки я просидел в этом чертовом монастыре целых две недели, а он даже не позвонил мне! Я сам пытался ему позвонить, поймать его в офисе или еще где-нибудь, но все бесполезно. В итоге мне приходится просто отсиживать задницу, моля о встрече с каким-нибудь человеческим существом, и медленно сходить с ума!
— Мистер Квин не понимает, как делаются дела в Голливуде, — быстро объяснил мистер Хаггер. — Мистер Бутчер в некотором роде гений. Правда, у него странные методы…
— Ах вот как — странные методы? — возмутился Эллери. — Ну так позвольте сообщить вам кое-что, ваше величество. Ваш гений провел прошедшие две недели, играя днем в гольф, а вечером — в Ромео с вашей кинозвездой Бонни Стюарт! Что вы на это скажете?
— Выйдем, и я угощу вас выпивкой, — предложил Фиц, зажигая сигару.
— Да, идите, — с радостью подхватил мистер Хаггер. — Вы нуждаетесь в чем-то, что успокоило бы ваши нервы. Уверен, что мистер Бутчер очень скоро свяжется с вами.
— Не нужны мне ни вы, ни ваш мистер Бутчер, — в сердцах заключил Эллери и вышел из комнаты в сопровождении Фица.
— Вижу, — заметил Фиц после третьей порции виски с содовой в «Тайре» напротив студии, — к вам вернулся нормальный голос.
— Помогло здешнее солнце. — Эллери с мрачным видом осушил стакан.
— Устали от вашего времяпрепровождения?
— Если бы не контракт, я бы уехал первым поездом!
— А вы бы не хотели заняться чем-нибудь по-настоящему интересным вместо этого кинематографического безумия?
— Чем угодно! Дайте мне бутылку.
— К тому же это как раз по вашей части, — добавил Фиц, с удовольствием попыхивая сигарой из кабинета мистера Хаггера.
— Вот оно что?.. — Эллери поставил бутылку и посмотрел на Фица сквозь сифон. — Дело Спета?
Фиц кивнул. Эллери откинулся на спинку стула.
— Что там сейчас творится? — спросил он.
— Вы, конечно, знаете, что Рис Жарден угодил в кутузку по обвинению в убийстве Спета?
— Я читаю газеты — это единственное, что мне остается.
— Вы встречали его дочь, Валери? Славная штучка, верно?
— С практической точки зрения бесполезна, но в остальных отношениях, по-моему, приятная девушка.
Фиц оперся на локти.
— Ну вот, у них истощились dinero[68], и Вэл этим утром пришла ко мне с просьбой о работе. Я дал ее бедняжке.
— Очень любезно с вашей стороны, — сказал Эллери, интересуясь про себя, что стало с деньгами Уолтера.
— Вовсе нет. Правда, мы с Рисом вместе зубрили литературу в Гарварде, но сантименты тут ни при чем. Это деловое предложение. У нее есть что продать, и я согласился это купить.