— Закройте дверь, — задыхаясь, вымолвила она. — Скорее!
Вэл повиновалась.
— В чем дело, Мибс?
— Подождите… пока я дух переведу…
— Бедняжка! Садитесь сюда. Да вы вся дрожите!
Блондинка опустилась в кресло Риса, облизывая бледные губы.
— Мисс Жарден, я… я напугана до смерти!
— Чепуха, — заявила Вэл, присаживаясь на подлокотник кресла. — С чего бы это? Может, дать вам что-нибудь выпить?
— Нет-нет, сейчас я приду в себя. Просто… — Она жалобно взглянула на Вэл. — Мисс Жарден, за мной… следят.
— Что?! — Вэл поднялась, подошла к дивану и села.
— Хорошо бы Пинк был здесь! — хныкала девушка. — Он бы знал, что делать. Где он? Почему он не…
— Пинк отлучился по важному делу, — медленно отозвалась Вэл. — Расскажите мне все, Мибс.
Телефонистка тяжко вздохнула, не переставая дрожать.
— Я нервничала с тех пор, как вы сказали мне в понедельник о… о вашем отце и насчет того, что я видела его в половине шестого в вестибюле и говорила по телефону с мистером Спетом… Вчера я вышла в аптечную лавку за содовой, и… и мне показалось, что кто-то следует за мной. Я не разглядела его и решила, что это какой-то голливудский хлыщ. Но вчера вечером, когда я возвращалась домой, повторилось то же самое. И сегодня утром по пути на работу… Кто-то следит за мной, мисс Жарден!
Вэл напряженно думала. Она старалась выглядеть спокойной, но сердце ее бешено колотилось. Если за Мибс следили, это могло означать… Неужели кто-то узнал…
— Мы должны быть очень осторожными, Мибс, — сказала она.
— Я так испугалась… — Девушка была на грани истерики.
Вэл снова подошла к ней и обняла за плечи.
— У вас есть семья, Мибс?
— Нет, — всхлипывая, ответила Мибс. — Я совсем одна — у меня только Пинк. Я два года назад приехала сюда из Сент-Луиса, и Пинк был моим единственным другом…
— Успокойтесь, Мибс. Мы никому не позволим причинить вам вред.
Но девушка продолжала плакать.
— Вот что мы сделаем, — заявила Вэл. — Вы останетесь со мной на несколько дней, пока все не утрясется. Я здесь одна, и вы сможете спать в кровати отца или в моей, если так вам будет спокойнее…
— В самом деле? — пролепетала Мибс, поднимая заплаканное личико.
— Ну конечно, глупышка. Вам даже не придется идти домой за вещами. У меня куча белья, чулок и всего остального…
— А можно я буду здесь есть?
— Разумеется. Вот вам ключ. А теперь вытрите глаза, припудритесь и спускайтесь вниз как ни в чем не бывало.
— Хорошо, — кивнула Мибс, посапывая.
— Позже мне, возможно, понадобится выйти, но я уверена, что в вестибюле вам ничего не грозит.
— Да, конечно… — Мибс попыталась улыбнуться.
— Ну вот, так-то лучше. А сейчас пойдите умойтесь. — Вэл проводила блондинку в свою ванную с ободряющей улыбкой на лице и неприятным ощущением пустоты в животе.
— Вот почему я вас вызвал, — сказал инспектор Глюке Эллери, склонившись над маленьким сейфом в своем офисе.
— Надеюсь, ничего не случилось? — быстро спросил Эллери.
— Нет-нет, пока все спокойно. Дело вот в чем. — Инспектор открыл сейф и вытащил какой-то предмет, завернутый в папиросную бумагу и имеющий форму большой бутылки. — Мы нашли это благодаря вашему совету, Кинг, поэтому вам следует об этом знать. Думаю, мы вам многим обязаны.
— Что это? — с интересом осведомился Эллери.
Глюке начал осторожно разворачивать бумагу.
— Мы потратили уйму времени, обыскивая канализационную трубу перед Сан-Суси, но наконец выудили эту штуку. Застряла почти на самом дне.
Это была спортивная булава, грязная и дурно пахнущая. Расширенный верх был измазан чем-то красно-коричневым.
— Кровь? — Нахмурившись, Эллери щелкнул ногтем по булаве.
— Она самая.
— Есть отпечатки пальцев?
— Очень старые — практически только следы. Они принадлежат Жардену и девушке.
Эллери кивнул, посасывая нижнюю губу.
— Почему вы посоветовали мне обыскать канализационную трубу? — спросил инспектор.
— Что-что?.. О, просто в результате элементарных умозаключений. Кстати, вы нашли там еще что-нибудь интересное?
— Ничего.
Эллери покачал головой.
Этертон Фрэнк был порядком удивлен, когда Эллери припарковал свою машину у ворот Сан-Суси, а дежурный детектив держался с ним в высшей степени дружелюбно. Сторож почесал в затылке, недоуменно покачивая обрубком руки.
Но никто не стал его просвещать, и Эллери зашагал по аллее к дому Спета. Его охватило чувство одиночества. Это было все равно что идти по главной улице города-призрака.