Раздался громкий стук в дверь, и сержант Вели приоткрыл ее на дюйм. Кивнув, он впустил в библиотеку какого-то мужчину и снова закрыл дверь.
Вновь прибывший был похож на пудинг — пухлый и сладкий. Узнав в нем переводчика-грека Триккалу, инспектор сразу же поручил ему расспросить Демми по поводу его перемещений в прошлую пятницу вечером.
Алан Чини ухитрился скользнуть в кресло рядом с Джоан Бретт. Он вздохнул и робко прошептал:
— Очевидно, таланты моей матушки как переводчицы с греческого не завоевали у инспектора доверия. — Этим тонким замечанием он надеялся завязать разговор с Джоан, но она, повернув голову, бросила на него равнодушный взгляд, и ему осталось только натянуто улыбнуться.
Между тем в глазах Демми появилось что-то осмысленное. По тому, как расплылось в улыбке его глупое лицо, и как он вдруг затараторил, стало понятно, что и в нем, не привыкшем быть в центре всеобщего интереса, может пробудиться хоть и аморфное, но все-таки тщеславие.
— Он говорит, — доложил Триккала в слащавой манере, соответствующей всему его облику, — что в тот вечер кузен отправил его спать и он ничего не видел и не слышал.
Инспектор с любопытством разглядывал высокое, нескладное, карикатурное подобие мужчины, стоявшее рядом с переводчиком.
— Теперь спросите, что произошло на следующее утро, когда он проснулся, — в субботу, в прошлую субботу, в тот день, когда умер его кузен.
Триккала выпалил в Демми очередью резких звуков, которые, кажется, невозможно воспроизвести, и Демми, часто мигая, отозвался с запинкой на том же языке. Переводчик повернулся к инспектору:
— Он говорит, что в то утро его разбудил голос кузена Георга, который звал его из своей спальни, это рядом. Он говорит, что встал, оделся, прошел в спальню кузена и помог ему встать и одеться.
— Спросите его, во сколько это было, — приказал старый инспектор.
Последовал краткий диалог.
— Он говорит, в половине девятого утра.
— Как же так, — вдруг спросил Эллери, — почему этот Демми должен был помогать Георгу Халкису одеваться? Разве вы не говорили раньше, мисс Бретт, что, несмотря на слепоту, беспомощным Халкис не был?
Джоан повела безупречно очерченной линией плеч:
— Знаете ли, мистер Квин, он очень тяжело переживал свою слепоту. Мистер Халкис всегда был деятельным человеком и никогда не признался бы даже самому себе, что потеря зрения существенно повлияла на его обычную жизнь. Вот почему он стремился сохранить за собой всю полноту руководства галереей. Вот почему он также настаивал, чтобы никто никогда не касался ни одного предмета в его кабинете или спальне. Никто даже стул не мог передвинуть с привычного места. Таким образом, он всегда знал, где что находится, и мог перемещаться по своим комнатам абсолютно легко, как зрячий.
— Но вы не отвечаете на мой вопрос, мисс Бретт, — мягко произнес Эллери. — Из ваших слов следует, что он должен был отказаться от помощи, выполняя простые действия, например если нужно встать с постели и одеться. Уж конечно, он мог одеваться сам?
— Вы считаете себя ужасно проницательным, мистер Квин? — улыбнулась Джоан, и Алан Чини поднялся и вернулся на старое место у стены. — Не думаю, что Демми собирался внушить нам представление, что он действительно поднимал мистера Халкиса с постели и даже физически помогал одеться. Видите ли, была одна вещь, с которой мистер Халкис не мог справиться сам, и должен был просить о помощи.
— И что же это такое? — Играя своим пенсне, Эллери настороженно глядел на Джоан.
— Выбор одежды! — торжествующе воскликнула она. — Он был чрезвычайно разборчив и носил только первоклассную одежду. Но слепота не позволяла ему выбрать то, что он хотел надеть. И в этом ему всегда помогал Демми.
Демми, который тупо таращил глаза во время этого непонятного антракта в его допросе, должно быть, почувствовал пренебрежение к своей персоне, поскольку внезапно разразился потоком греческих слов.
Триккала сказал:
— Он хочет продолжить. Он говорит, что одел кузена Георга по расписанию. Он…
Оба Квина хором переспросили:
— По расписанию?
Джоан рассмеялась:
— Жалко, что я не владею греческим… Понимаете, инспектор, Демми никак не мог усвоить тонкости гардероба мистера Халкиса. Как я говорила, мистер Халкис очень придирчиво относился к одежде — у него было много костюмов, и каждый день он надевал что-то другое. Совершенно другой ансамбль. Если бы Демми обладал средними способностями слуги, эта задача не представляла бы для него труда. Но Демми от природы страдает слабоумием, и мистер Халкис остроумно разрешил эту проблему. Он составил расписание на греческом, где четко связал выбор определенного костюма с каждым днем недели. Таким образом, бедняжка Демми не подвергал ежедневно свои жалкие мозги серьезному испытанию. Это было гибкое расписание. Если мистер Халкис хотел надеть другой костюм, не тот, который предписан для этого дня, он давал Демми устные инструкции на их родном языке.