— Вовсе нет, сэр. Он же не видел, понимаете? Потом он сказал резче — он как будто нервничал, мне так показалось, сэр, извините, что я об этом говорю, хотя вы и не спрашивали, — он сказал: «Миссис Симмс, я хочу, чтобы вы сейчас же отправились спать. Вы поняли?» Тогда я сказала: «Да, мистер Халкис» — и сразу же пошла к себе в комнату и легла спать. И это все, сэр.
— Он ничего не говорил о гостях, которые ожидались в тот вечер?
— Мне, сэр? О нет, сэр. — Миссис Симмс снова высморкалась и крепко вытерла нос платком. — Хотя я действительно подумала, что у него может собраться небольшая компания, принимая во внимание три чашки и все прочее. Но спрашивать мне не положено, ясно же?
— Конечно, конечно. Значит, вы не видели в тот вечер посетителей?
— Нет, сэр. Как я говорила, я поднялась к себе в комнату и легла. Я так устала, сэр, после тяжелого дня, да еще с ревматизмом. Мой ревматизм...
Тутси поднялась, зевнула и принялась умываться.
— Да, да. Мы понимаем. Пока это все, миссис Симмс, и огромное вам спасибо, — сказал инспектор, и они заторопились из комнаты.
Эллери спускался по лестнице с задумчивым видом. Пеппер полюбопытствовал:
— Вы думаете...
— Дорогой Пеппер, — ответил Эллери, — так уж я устроен. Проклятый склад ума: я всегда думаю. Меня преследует то, о чем писал Байрон в «Чайльд Гарольде», — помните изумительную песнь первую? «Ищу забвенья, но со мною мой демон злобный, мысль моя»[7].
Пеппера тоже одолевали подозрения.
— Ну-у, — протянул он, — пожалуй, что-то тут есть.
Глава 8
ЕДИНОДУШИЕ
Когда они были уже на пороге кабинета, из гостиной, через холл, послышались голоса. Любознательный инспектор зарысил в ту сторону, открыл дверь и без церемоний шагнул в комнату. Пеппер и Эллери — покорно следом. Они застали там доктора Праути, жевавшего сигару у окна на кладбищенский двор, и человека, которого раньше не видели, — он возился у благоухающего трупа Гримшоу. Этот новый тут же выпрямился и вопросительно посмотрел на доктора Праути. Помощник судмедэксперта кратко представил обоих Квинов и Пеппера и сказал:
— Это доктор Фрост, личный врач Халкиса, он только что вошел, — после чего сразу вернулся к окну.
Доктор Дункан Фрост был видный, аккуратный мужчина лет пятидесяти или старше — тот тип солидного врача, с которым приличная публика Пятой и Мэдисон-авеню, а также Вест-Сайда общается ради сохранения здоровья. Он пробормотал какую-то учтивость и опять с острым интересом уставился на раздувшееся тело.
— Вижу, вы исследуете нашу находку, — заметил инспектор.
— Да. Очень интересно. В самом деле интересно, — отозвался доктор Фрост, — и совершенно непостижимо. Каким образом этот труп пробрался в гроб Халкиса?
— Если бы мы это узнали, нам бы жилось легче.
— Наверняка его там не было, когда хоронили Халкиса, — сухо сказал Пеппер.
— Естественно! И это делает всю ситуацию такой занятной.
— Мне кажется, доктор Праути сказал, что вы были личным врачом Халкиса? — оборвал инспектор.
— Верно, сэр.
— Раньше вы никогда не видели этого человека? Может быть, лечили его?
Доктор Фрост покачал головой:
— Он мне абсолютно незнаком, инспектор. А я был связан с Халкисом очень много лет. Я ведь и живу здесь же, через двор, — на Пятьдесят пятой улице.
— Когда умер этот человек? — спросил Эллери.
Помощник судмедэксперта повернулся спиной к окну, хмуро улыбнулся и, обменявшись взглядом с коллегой, проворчал:
— Мы с Фростом это обсуждали как раз перед вашим появлением. Трудно сказать при поверхностном осмотре. Прежде чем отвечать определенно, я должен обследовать обнаженный труп и его внутренности.
Доктор Фрост добавил:
— Очень многое зависит от того, где хранилось тело до его захоронения вместе с Халкисом.
— О! — уцепился Эллери. — Значит, он умер больше трех дней назад? До вторника, дня похорон Халкиса?
— Я бы ответил утвердительно, — согласился Фрост, и Праути небрежно кивнул. — Внешние трупные изменения свидетельствуют, как минимум, о трехдневном сроке.
— Окоченение прошло уже давно. Отмечается вторичная дряблость. Омертвение кожи завершено, насколько мы можем судить, не сняв одежду, — раздраженно излагал доктор Праути. — Особенно это касается передних поверхностей, ведь тело лежало в гробу лицом вниз. Точки давления одежды и части, находившиеся в контакте с какими-либо острыми краями и жесткими стенками, отмечены пятнами. Но это детали.
— Все это означает... — подтолкнул Эллери.
— То, что я упомянул, само по себе значит не слишком много, — отозвался помощник судмедэксперта, — и в том числе не позволяет фиксировать точное время смерти, хотя пятна, разумеется, указывают по крайней мере на трехсуточный срок, но он может быть и удвоен. До вскрытия ничего нельзя сказать. Другие признаки, которые я вкратце затронул, лишь определяют минимальное значение. Прекращение трупного окоченения указывает на промежуток времени от одного до полутора дней, иногда до двух дней. Вторичная дряблость — это третья стадия, а немедленно после смерти вы обычно получаете состояние первичной дряблости, то есть общее расслабление. Затем наступает окоченение. Когда окоченение проходит, наступает вторичная дряблость — возврат к расслабленности мышц.
— Да, но это же не... — начал инспектор.
— Естественно, имеются и другие признаки, — заметил доктор Фрост. — Например, на брюшной полости формируется зеленое «пятно» — одно из первых проявлений гниения, — которое характерно расширяется от газов.
— Да, оно помогает установить время, — сказал доктор Праути. — Но нужно всегда иметь в виду массу вещей. Если до захоронения в гробу тело содержалось в сухом месте, сравнительно защищенном от воздушных потоков, то гниение не должно развиваться так быстро, как в обычных условиях. Минимум три дня, я в этом уверен.
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо произнес инспектор, — покопайтесь в этом теле, док, и дайте нам знать, когда он умер, по возможности точнее.
— Скажите, — вдруг вмешался Пеппер, — а как насчет тела Халкиса? С ним-то все в порядке? В смерти Халкиса не было ничего странного?
Инспектор изумленно вскинул брови на Пеппера. Потом хлопнул себя по ноге и воскликнул:
— Браво, Пеппер! Вот это мысль! Доктор Фрост, ведь вы были лечащим врачом Халкиса на момент его смерти?
— Был.
— Значит, вы составляли свидетельство о смерти.
— Верно, сэр.
— В его смерти было что-либо необычное?
Фрост окаменел.
— Дорогой сэр, — холодно процедил он, — вы считаете, что я мог официально приписать его смерть сердечному заболеванию, если бы это было не так?
— Осложнения? — проворчал доктор Праути.
— Не в момент смерти. Халкис давно и серьезно был болен. Не менее двенадцати лет он страдал тяжелой формой компенсаторной гипертрофии — расширением сердца из-за недостаточности митрального клапана. А около трех лет назад у него появилась довольно скверная язва желудка, и это ухудшило ситуацию. Операция исключалась из-за сердца, и я вводил ему препараты внутривенно. Но начались кровотечения, которые привели к слепоте.
— Это обычный результат подобных случаев? — с любопытством спросил Эллери.
Доктор Праути сказал:
— Нашей хваленой медицинской науке об этом мало что известно, Квин. Нельзя сказать, что это обязательное следствие, но так бывает после кровотечений, вызванных язвой или раком желудка. Нельзя знать заранее.
— Во всяком случае, — продолжил доктор Фрост, кивком согласившись с мнением коллеги, — мы с приглашенным мной специалистом надеялись, что слепота — лишь временное явление. Иногда такая слепота проходит сама по себе, так же таинственно, как и возникает. Однако положение не изменилось, и зрение к Халкису так и не вернулось.
— Не сомневаюсь, что все это крайне интересно, — сказал инспектор, — но нас больше волнует вероятность смерти Халкиса не от болезни сердца, а...
— Если вы питаете какие-либо сомнения насчет достоверности установленной причины смерти, — оборвал его доктор Фрост, — то можете спросить доктора Уордса, находившегося здесь, когда я официально объявил о кончине. Не было никакого насилия и ничего столь мелодраматического, инспектор Квин. Внутривенные инъекции, направленные против язвы, осложненные строгой диетой, которой он, естественно, был вынужден придерживаться, истощили сердце. Кроме того, несмотря на мои специальные предписания, он упорно продолжал руководить галереей, пусть даже через посредство мистера Слоуна и мистера Суизы. Сердце просто не выдержало.