В три часа ночи входная дверь тихо отворилась, и в дом зашли две тени. Одна принадлежала кому-то мужского пола с большим пушистым хвостом и шляпой на голове, другая — девушке с непослушными волосами и каким-то большим мягким предметом в обнимку. Эти тени, едва пробравшись в дом, стали быстренько наводить порядок, стараясь особо не шуметь. Но Лифти, похоже, вообще не собирался ни на что реагировать. Казалось, что если бы в прихожей начал шуршать Сплендид со своим извечным чувством справедливости — младший близнец и ухом бы не дернул.
Наконец дом был приведен в должный вид. Тени, закончив работу, облегченно выдохнули и посмотрели друг на друга.
— Вот и все… — проговорил мужской голос. — Теперь осталось самое главное…
— Подарки? — спросил женский голос.
— Не-е, подарки успеем еще подарить… Сейчас нужно сделать то, что делают всем в день их появления на свет. Ты давай, держи его крепче, чтоб не сбежал раньше времени, а я все сделаю.
— Ладно.
Тени, кивнув головами, приблизились к спящему Лифти. Тот захрапел громче, но только на другой бок перевернулся. Женская фигурка осторожно уложила енота на спину, сама ручками прижала его в районе груди. А мужская фигура, размяв руки и пальцы, ухватилась за треугольные ушки енота без шляпы, приготовилась и…
— Раз! Два! Три! Четыре! Пять!..
====== Глава 44. Роковая встреча ======
Комментарий к Глава 44. Роковая встреча Эта глава посвящается JCMV_343, а также ее фанфику “Губительная Жажда” – она вдохновила меня на срединный сюжет этой главы :3
— Ай-ай-ай-ай-ай-ай, мои ухи, ухи-ухи-ухи-ухи-ухи! — Лифти, еще толком не проснувшись, завопил и рефлекторно схватился за свои уши, пытаясь спасти их от выдергивания старшим братом. — Пусти мои ухи, дебил, или я тебе глаза выбью!
Но Шифти сдаваться так просто не собирался. Он продолжал дергать треугольные локаторы младшего енота на себя, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться во весь голос. Кэтти-Блэк, крепко державшая вора без шляпы и не дававшая до последнего дерга встать, тоже еле сдерживалась, чтобы не захихикать и не развеселиться. Только через пять минут, когда уши Хитрюги были выдерганы все двадцать семь раз, его наконец отпустили. Тот уже не мог заснуть, он вскочил, держась обеими руками за горящие уши, рыча и оглядываясь по сторонам. Когда же его заспанные глаза увидели пучившуюся от смеха пару, он заорал:
— Ах ты, Шифти, дрянь такая, за уши мои по ночам дергаешь?! Это, вообще-то, моя фишка! Ну все, тебе сейчас наступит кабздец! Советую тебе сейчас вместе со своей пассией бежать, иначе я вам обоим отомщу!
Енот без шляпы тут же схватил подушку и размахнулся, но тут же получил подушкой в ответ по лицу, причем так сильно, что младший близнец аж на пол попой шмякнулся. Не успел он опомниться, как ему уже нанесли второй такой разящий удар. Началась подушечная битва, в которой старший вор имел явное преимущество вследствие элемента неожиданности. Кошка, отойдя в это время в сторонку и присевшая на опустошенную кровать, сидела и просто наблюдала за этой сценкой, решив не вмешиваться в типичную братскую перепалку. Но ей не удалось спокойно посидеть — Лифти, заметив «легкую добычу», подхватил Кэтти-Блэк за талию, притянул к себе и прокричал Шифти:
— Если еще раз ударишь — заберу твою невесту себе, хе-хе-хе!
— Э-э-э-э-э, ты что, попутал берега, что ли? — тут же набычился Ворюга, замахиваясь для нового удара. — Хрена с два она станет твоей только потому, что ты захотел! А ну отпустил ее, сейчас же, а то я перейду на кулаки и кастеты!
— Мальчики, перестаньте! — наконец-то подала голос девушка, пытаясь высвободиться из объятий. — Ну хватит, побесились, и достаточно. В следующий раз выясните все, и кто кого сильнее, и кто больше достоин девушки. А сейчас давайте спать, а то три часа ночи, и мы тут не спим… Хорошо хоть, что соседей нет, а то они бы вызвали полицию.
Черношерстная, в подтверждение своей мысли, широко зевнула, тем самым заразив обоих близнецов. Те тоже очень широко зевнули, обнажая свои острые зубы и даже не закрывая руками рты. Однако после зевка Лифти только крепче прижал к себе Кэтти-Блэк, словно не желая ее отдавать, за что получил очень неодобрительный взгляд от Шифти.
— Чего? — спросил младший близнец. — Это за моральный ущерб! Нефиг было мне посреди ночи уши дергать… Сегодня она поспит со мной. Не навсегда же я ее у тебя забираю.
— Ну смотри, братец, — Ворюга погрозил пальцем и подушкой. — А то ты ее можешь оскорбить и обидеть, как тогда ты сделал через мой телефон. Если она с утра мне на тебя пожалуется, скажет, как ты с ней плохо обходился — сам знаешь, побью и не посмотрю на увечья, которые я тебе нанесу.
— Ой, напугал… — отмахнулся Хитрюга. — Ты и так меня однажды из-за своей жадности чуть не угробил насовсем, даже в лесу в моем любимом одеяле бросил, а тут — драка за девушку. Переживу, хех. Ладно, спать давай.
И он, утягивая за собой опешившую от услышанного девушку, бухнулся обратно к себе на кровать, подвигаясь поближе к стене. Через минуту старший брат сделал то же самое, с тихим шуршанием улегшись на другой кровати, завернувшись в одеяло с головой и в скором времени захрапев. Черношерстная же, устроившись поудобнее в объятиях Лифти, как-то странно посмотрела ему в глаза. Сначала тот не обращал на этот взгляд никакого внимания, в это время с прикрытыми глазами пытаясь представить себе будущий сон. Однако затем он почувствовал на себе пристальный взор, открыл веки и тихо, шепотом спросил:
— Ну чего ты так на меня смотришь? Тебя что-то смутило?
— Ну… Да… — нерешительно ответила кошка. — Просто ты только что сказал, что Шифти тебя из-за своей жадности чуть не угробил и в лесу в твоем любимом одеяле оставил… То есть… Это правда? Вы правда дрались буквально из-за каждой монетки вплоть до кровопролитной драки? И вы были готовы… Убить друг друга?
Последнее она сказала с таким выражением лица, что енот без шляпы понял — она с трудом в это верит, да что там, она вообще в это не хочет верить. Он понял также, что зря вообще об этом ляпнул. Теперь ему снова придется вдаваться в подробности, вспоминать этот ужасный момент в своей жизни… Если не сказать, самый ужасный. Ну, во всяком случае, это было гораздо страшнее, чем избить Сплендида до полусмерти. Но отпираться уже не имело смысла. Сказать, что все это неправда — значит, соврать ей и потерять доверие. Однако и правду сказать слишком тяжело, ибо это могло очень врезаться в голову Кэтти, а также разрушить ее представление о Ворюге.
Что же делать, что же делать? Как бы сказать? Лифти, подумав и собравшись с духом, решил все рассказать, как было. Выдохнув, он сказал:
— Знаешь… Семь лет назад, когда мы только-только прибыли в… Тогда еще, кажется, Хэппи-Форест, когда Хэппи-Долл не отделялся по каким-то причинам от этого городка, то мы уже тогда были самыми разыскиваемыми преступниками во всей стране Хэппи. И тогда мы были… Другими. Мы были более жестокими и более свирепыми по отношению друг к другу. Мы дрались за каждый награбленный цент, за каждый драгоценный камушек из сережек… Так вот, однажды в городской музей привезли коллекцию старинных монет. Около двадцати штук. Ну, мы с братом взялись их украсть. Первое ограбление прошло неудачно, Шифти тогда выместил именно на мне всю злость, хотя сам не допускал меня ни на шаг к плану грабежа. Во второй раз все получилось, правда, не без осложнений. Мы еле успели убежать от Дида и скрыться. Однако, когда мы вернулись домой и только-только зализали раны, мой брат и тут нашел повод меня побить — как оказалось, в бегстве мы потеряли четыре монеты. Шифти думал, что это я их посеял, начал бить… Ну и я тут не выдержал.
— Не выдержал? То есть, он тебя… И раньше так несправедливо бил? — с некоторым ужасом спросила кошка, все больше и больше проникаясь этой страшной историей.
— Да. Часто. И несправедливо. Я всегда терпел его побои, всегда во всех неудачах я оказывался виноватым. Я это и сказал своему брату тогда… Наорал на него, выплеснув все, что у меня наболело за те годы, что мы грабили и воровали. А когда он попытался меня заткнуть, дав пощечину, я буквально взорвался и набросился на него. Но тут… Тут он как-то меня неудачно толкнул, я поскользнулся на луже собственной крови, стукнулся обо что-то головой и… И дальше я помню только тьму. Тьму и его вопль. Прошло около года или двух лет, прежде чем я очнулся в больнице под пристальным наблюдением Сниффлса.