Второе — диктофон. Самый последний. Он был изрядно помят, некоторые кнопки буквально выскочили из него, оголяя провода, пружины и проволоки. Это было единственное достоверное и неопровержимое свидетельство о том, что рядом с этими смертными жителями бок о бок сосуществовал сам Доктор, демон, вырвавшийся из Тартара вместе с братьями и теперь вершивший то, что вершил. Нажав на кнопку воспроизведения, драконикус сначала услышал только «белый шум» вперемешку с каким-то треском и шуршанием, но потом его перепончатое ухо уловило отдельные слова: «Заканч… Перепись… Приступа… Опера… Зачистке… Рекции…». Дежурная фраза в конце каждой записи. Ничего особенного.
Третье, и, пожалуй, самое важное — зеркало. Совсем уже потрескавшееся, кое-где посыпавшееся и потемневшее, оно больше напоминало зеркальце Древнего Египта, когда еще не придумали наносить на металл отражающую краску. Подойдя к нему, Доктор впервые за столько времени после кошмаров смог увидеть сам себя. И ему крайне не понравилось его нынешнее состояние.
На шее, руках и ногах, как и ожидалось, находились ошейник, браслеты и колодки соответственно. Они при лунном свете чуть-чуть блистали, выделяясь на фоне темного тела своего пленника. Да уж, они выглядели куда лучше металлической чешуи самого демона, которая не только потемнела, но еще и проржавела и частично стала выпадать. На руках, шее и щиколотке в районе оков уже просвечивала кожа, мышцы и кости, оттуда стекала редкими фонтанчиками кровь. Удивительно было, как еще она там не закончилась. Глаза драконикуса, бывшие некогда яркими кроваво-красными огнями ярости и неумолимости, потускнели, а область вокруг них покрылась шрамами, словно их и в реальности пытались выковырять и вырвать. Такие же странные шрамы находились и в тех местах, где демон в кошмарах себя самоистязал.
Животная злоба медленно, но верно охватывала Доктора. Он рычал, сжимал кулаки так, что костяшки пальцев громко хрустели. Впрочем, причина такого гнева — всеразрушающего, уничтожающего, сжигающего — была предельно понятна.
Все, к чему он все эти годы стремился… Все, чем он дорожил… Все, что он успел накопить — боль, агония, страдания, страх и ужас… Все, что он создал, пока обитал в Хэппи-Долле… Больница… Машина Воскрешения… Специальные приборы для стирания и коррекции памяти… Все это теперь было превращено в прах, в пыль, развеянная по встречному ветру. И все старания, все усилия оказались напрасными, никчемными. А все почему? Все из-за кого? А все из-за кошки, которая пришла невесть откуда в Хэппи-Долл и начала всем своим существом ставить палки в колеса Доктору. Именно из-за нее у демона на шее, руках и щиколотках теперь красовались оковы из чистого серебра.
— Пришла пора самой последней меры… — прорычал он, выпуская когти. — Того, против которого она не сможет противостоять ничем, даже своим острым умом. Пора чертить Круг Демонической Жатвы!
И он очистил вокруг себя место и стал царапать на побитом полу ровный круг, а внутри него — какую-то пентаграмму с таинственными древними знаками и рунами. Через двадцать минут закончив это дело, Доктор вытащил из золотой рамы наиболее крупный осколок зеркала размером с его ладонь и стал пристально его рассматривать. Ему нужно было уязвленное место, которое помогло бы ему уничтожить цель.
Осколок не заставил себя ждать и тут же выдал изображение. Дом близнецов-енотов. Они сами. А между ними в обнимку сидела Кэтти-Блэк. Они о чем-то говорили, по их лицам было видно, что они вспоминали что-то очень тяжелое для Лифти и Шифти. Они опускали голову, чувствовали себя неловко по отношению друг к другу. Причем Ворюга, судя по всему, чувствовал себя более неловко, он ощущал за собой чувство стыда перед своим младшим близнецом. А кошка, слушая их обоих, медленно ужасалась, закрывая лицо своими мордочками. И тут лицо драконикуса расплылось в злобной довольной улыбке. Он понял, почему они были настолько огорчены.
— О да… — проговорил он, тихо смеясь. — А ведь вы, близнецы, когда-то своими поступками помогли мне подготовиться к побегу. Сниффлс мне всего лишь открыл доступ в мир живых, сняв замок Идола… Что ж, вот она, дыра. И с помощью нее я смогу наконец-то уничтожить эту несчастную блохастую дуру! Пришло время отмщения!
Раздавив последний осколок, демон подул на руку, и стеклянная пыль со свистом и шепотом полетела в сторону дома близнецов, огибая деревья и накапливая свою мощь…
День Рождения Лифти и Шифти прошел довольно скромно, поскольку праздновали братья с кошкой лишь втроем. Даже торт не стали покупать, поскольку они сами не любили сладкое. Ограничились лишь теплыми словами к ворам, тихими посиделками в гостиной на диване за чашечкой чая с печеньем и пирожными и довольно скромными, но такими дорогими подарками. Старшему близнецу досталась новая шляпа, чуть более темная, чем та, которую он обычно носил на своей голове. Младшему же — хорошую модную рубашку, о которой Хитрюга некогда мечтал. В общем, все остались довольны.
На следующий же день возникла типичная ситуация для многих жителей — чем бы заняться? Был выходной, никто не работал, большинство магазинов было закрыто. Работали только кафе и маленькие забегаловки да бутики. Все жители сейчас сидели по домам, наверняка друг у друга в гостях, пили чай или газировку, проводили как-то время за телевизором или приставкой. И только близнецам с девушкой нечем из вышеперечисленного было заняться. К ним в гости никто не приходил, зомбоящик передавал одну только рекламу, скучные новости и абсолютно неинтересные старинные мелодрамы-комедии.
— Слушайте, а может быть… Сходим в парк? В дальнюю его часть? — спросил Шифти, примеряя свою новую шляпу и красуясь перед зеркалом.
— И что? — хмыкнул Лифти, лениво переворачиваясь на диване к брату и поглядывая на него одним глазом. — Чего мы не видели в парке? Мы, брат, с тобой там все перерыли… Мы там даже, помнишь, устраивали какие-то убежища от Сплендида, куда сплавляли большую часть нашей добычи, чтобы в случае обнаружения и палева были минимальные потери?
— Да помню я, помню, — отмахнулся старший близнец. — Но все-таки хочется хоть что-то сделать. Все же прогулка по знакомым местам лучше, чем сидение дома и ничегонеделание.
— Мда, вот тут-то ты прав, — согласился енот без шляпы и, решив немного сменить тему, встал. — Слушай, ну раз уж ты новую шляпу на себя напялил, можно я померю твою старую, а?
— Ты что?! — сразу возмутился Ворюга. — Не дам! Семейная шляпа! От отца!
— Да блин, ты заколебал уже! — повысил тон Хитрюга. — Вечно ты мне не даешь даже поносить свою шляпу! Ты ведь уже новую надел, нафига тебе старая? Ты ее что, поверх новой оденешь?
— А почему бы и да?
— Так, это уже нечестно! Ты мне и в детстве не давал ее поносить! Все, хватит! Теперь довольствуйся новой шляпой, а я все-таки возьму твою старую!
И младший близнец умчался в комнату, где лежал объект конфликта. Шифти, тут же сообразив, чем ему грозило лишение его старого любимого головного убора, сразу же погнался вслед за братом, перегоняя его и преграждая ему дорогу к цели. Началась потасовка, в ходе которой каждый из енотов пытался надавать легких пощечин и несильных ударов кулаками друг другу. Со стороны это больше походило на драку женщин или детей, когда те просто стоят на месте, отвернув свое лицо, и машут перед собой руками, стараясь попасть противнику в лицо.
Тут в комнату вошла Кэтти-Блэк, до того времени сладко дремавшая на кровати, но при этом слушавшая разговор близнецов. Увидев, что происходит между близнецами, девушка с каменным лицом беспрепятственно подошла к столу, взяла в руки предмет, за который парни дрались, надела его на голову, после чего разняла драчунов и спокойно, со скрытой полуулыбкой сказала:
— Никто шляпу не получит, пока я не разрешу. А теперь… Давайте все-таки пройдемся по парку? Как вы там сказали, у вас там даже было когда-то убежище от закона, да?
— Ну… Да, — поправив свою новую шляпу, ответил Шифти. — И с чего это вдруг теперь ты разрешаешь или не разрешаешь носить шляпы? С какого это перепугу?
— Учитывая, как вы ведете свою домашнюю жизнь, я понимаю, что вы не сможете быть в этом доме хозяином — вы будете постоянно друг с другом ссориться, драться. Не дай Бог, если вы друг друга покалечите, как тогда. Вот я и подумала, что тут нужно женское управление. И потом — разве тебе это не нравится? Что я тобой немножко командую? — и Кэтти-Блэк как-то грустно посмотрела на своего возлюбленного.