— Да не… Хочешь — управляй, — енот в шляпе пожал плечами. — Но просто не так… Нагло, что ли? Я согласен на твое управление в доме, но только не сильно нас контролируй, ладненько?
— Ладно. Ну, раз конфликт решен, мы можем идти.
Все трое оделись в теплые куртки — на улице дул холодноватый северный ветер, который должен был в скором времени принести снежные зимние облака — и вышли из дома, направились сразу в парк, где еще до сих пор висел влажный промозглый утренний туман.
Тишина. Шелест листьев, колыхавшихся на ветру, их шуршание под ногами. Тихий шепот ветерка между почти голыми ветвями деревьев. Туман, пробиравший своей утренней сыростью и мерзлотой до мозга костей. И троица, медленно шедшая по давно заросшей тропинке, оглядывавшаяся по сторонам при каждом шорохе и о чем-то тихо сама шептавшая.
— Как-то тут сыро… И неприветливо… — заметила девушка, которая шла между братьями-близнецами. — Может быть, пойдем опять на ярмарку, а? Там хоть и потеплее, и повеселее… А тут я снова чувствую себя прежней…
— Ну, я не очень люблю ярмарки, — сухо ответил младший близнец, пожав плечами. — Я вообще людные места не очень люблю. Вы, если хотите, идите.
— А почему ты не любишь быть в толпе? — спросила черношерстная, закутываясь в куртку.
— Да просто… — вздохнул енот без шляпы. — Я чувствую, что я в ней как будто растворяюсь. Конечно, мы с братом заметные личности, нас многие признают, поскольку мы все-таки в розыске. Но все же… Я как будто сливаюсь с толпой, становясь ее частью. А я не очень люблю быть частью чего-то. Во всяком случае, незначительной частью. Я всегда мечтал быть чем-то важным и значимым. Вот так вот…
— Ох… Ясно. Тогда мы лучше с тобой останемся.
— Да не, я могу и один хорошо пройтись. Я не обижусь, правда.
Но все-таки ни Шифти, ни Кэтти-Блэк не стали отдаляться от Лифти. Им было как-то неловко оставлять младшего близнеца одного в таком неприветливом месте. Да и сам Хитрюга как-то поежился от мысли, что, если бы влюбленные действительно ушли бы на ярмарку, ему бы пришлось тут остаться наедине со своими мыслями и чувствами в лесу, где откуда угодно на него могли выскочить обитавшие тут волки или медведи.
Так они и шли втроем все дальше и дальше вглубь парка. Вот они уже дошли до предела, то есть до забора, разделявший дикий лес от спланированного ландшафтного парка. Сначала Шифти, Лифти и Кэтти-Блэк просто шли вдоль ограды, иногда проводя по металлическим прутьям руками и коготками, но потом им встретилась дыра, сделанная тут, вероятно, когда-то давно какой-то мелкой хулиганской шпаной. Переглядевшись и дав друг другу молчаливое согласие, они решили не проходить через это отверстие, поскольку лес за забором был еще более неприветлив и холоден, чем парк, к тому же оттуда доносился ветряной гул.
Но тут из леса подул странный, нехарактерный для этого дня ветерок, принесший из глубины странный порошок. Эти частички пыли сверкали на утреннем солнце и отливали серебром, словно зеркало. Пыль, пролетев над оградой, стала кружиться вокруг троицы. Братья и девушка от такого неожиданного поворота событий отшатнулись и хотели было убежать, как вдруг услышали странный шепот, который явно издавал кто-то с низким и очень глубоким голосом, до боли знакомым всей троице:
— За мной… Идем за мной… Скорее… Вам нужно это увидеть… За мной… За мной… Скорее… Пошли в лес… Скорее…
— Ох, не нравится мне все это, — первым подал голос Ворюга. — Чует моя пятая точка, что это все не к добру.
— Да уж… — согласился Хитрюга. — Это явно хорошо не кончится. Нужно как можно быстрее возвращаться, а то вдруг это какая-то очередная фигня, связанная с нашими… — он сглотнул. — Смертями и воскрешениями? Кэтти, чего ты зависла? Пошли скорее отсюда, дело пахнет мокрухой!
Однако Кэтти-Блэк не сдвинулась с места и даже не отреагировала на зов. Она завороженно смотрела на летевшие вокруг нее серебристые отражающие пылинки, выглядывая в них свое собственное отражение. Ее уши были навострены, они улавливали каждый шорох и тот самый шепот, усы встопорщены, хвост встал трубой. Лунные глаза были неподвижны, будто их хозяйка впала в состояние глубокого транса. Кошка чуть покачивалась вперед-назад, медленно дышала, словно боялась случайно вдохнуть и крохотную частичку этой самой пыли. А потом она сделала шаг, другой, третий… И пошла куда-то вглубь, приближаясь к дыре в заборе.
— Кэтти! — крикнул Шифти, заметив это. — Ты куда? Кэтти, вернись! Слышишь меня?! Не ходи туда, умоляю, не ходи! Пожалуйста! Я чувствую, это верная смерть!
Однако опять не последовало никакой реакции. Черношерстная, лишь дернув ухом, пошла дальше, пролезла через отверстие и направилась между деревьев. Пыль, подгоняемая ветром, манила ее к себе, подзывала мистическим шепотом, вела и направляла Кэтти. Еноты, поняв, что просто так, обычными позывами им девушку не привлечь и не отвлечь, побежали за ней. Однако сама Блэк как будто почувствовала, что за ней следуют, и ускорила шаг, почти превратившийся в бег. Близнецы тоже ускорились, пытаясь не отставать от нее ни на шаг и не потерять из виду.
Все дальше и дальше троица углублялась в лес. Кошка шла легко, быстро, но в то же время ее движения ее были как будто вынужденными, невольными, словно кто-то издалека управлял ею, словно какой-то куклой-марионеткой, иногда Кэтти словно внутренне сопротивлялась тому, что она сейчас делала, однако была не в силах остановиться самостоятельно. А Ворюга и Хитрюга бежали, продирая себе дорогу из закрывающих будто нарочно обзор ветвей, иногда на долю секунды брали себе передых, но потом продолжали погоню за девушкой. Их волнение нарастало, превращаясь в настоящий страх, панику и ужас за Кэтти-Блэк.
Старший близнец всякий раз при удобном случае старался нагнать свою любимую, поймать ее и прижать к себе, чтобы она остановилась, опомнилась и вернулась назад. Сердце в его груди бешено колотилось, заставляя организм, в особенности мышцы, работать усерднее и совершать активные движения все быстрее и быстрее. В голове все время мелькали простые, но в данный момент очень важные мысли: «Догнать! Обнять покрепче! Увести из леса! Вернуться домой! Догони ее! Поймай! Не пускай дальше!». А самое главное то, что Шифти все отчетливее и отчетливее вспоминал то самое ощущение полного одиночества, к которому он когда-то стремился семь лет назад. Оно нагнетало его. Ворюге не хотелось вновь оказаться в таком положении. И поэтому он бежал как мог за своей любимой.
Тут лес резко закончился. Сверкающая пыль вывела енотов и кошку на какую-то широкую поляну, взлетела ввысь, после чего окончательно развеялась, а шепот стих. Тут Кэтти-Блэк наконец-то очнулась, проморгалась и осмотрелась вместе с подоспевшими ворами. Картина, представшая перед ними, была весьма ужасающей.
Руины. И судя по обломкам, а также по поломанным койкам, оборудованию и прочей аппаратуре, здесь совсем недавно находилась старая больница. Что удивительно, это место почему-то показалось Лифти, Шифти и Кэтти до боли знакомым. Словно они тут были, причем много-много раз, но забыли, будто страшный сон. Повсюду валялись обломки стен, осколки кафеля и какого-то отражающего стекла. От всего здания остались только мощный фундамент с парадной лестницей, двери и нижние части стен палат. Остальное же было уничтожено начисто, казалось, что здесь недавно произошло какое-то местное землетрясение, которое почти разрушило больницу.
Тут в самом дальнем конце бывшего коридора еноты и кошка увидели странную черную фигуру в изорванном темном плаще. Около него стояло потемневшая от времени и сырости золотая рама зеркала, а рядом с нею — столик с двумя какими-то предметами, которых троица не смогла разглядеть. Фигура сама стояла неподвижно, так что нельзя было сразу понять, то ли он стоял лицом к пришедшим гостям, то ли спиной. Но это не имело никакого значения — неизвестный в плаще не внушал пришедшим никакого доверия, наоборот, навевал тревогу и страх.
— Может… Пойдем отсюда? — тихо прошептала Кэти-Блэк, прижимаясь к Шифти. — Мне страшно…
— Мне… Тоже… — сглотнул Ворюга, обнимая любимую. — Я согласен, пошли отсюда. И как можно скорее. Придем домой, выпьем чаю…