В лицо пахнул соленый океанский ветер. Я согнулась пополам, уперлась руками в колени и глотала его, словно воду. Яркие краски заката потускнели, уступив место пестрым разноцветным сумеркам, окрасившим небо в оттенки серого и бледно-лилового. Даже в полутьме витое кольцо из белого золота сияло на пальце, отражая последние лучи заходящего солнца.
Шутовской, страшный блеск.
«Напоминает твои волосы».
Сейчас, нагнувшись, я могла видеть их. Когда я выпрямилась, прядь, упавшая на плечо, качнулась, как тяжелый маятник. Я посмотрела во двор. Он был огромен. Еще вчера там, в Айове, он был замерзшим и пустым; теперь же, куда ни посмотри, всюду свежая, пышная листва. Воздух наполняли терпкие ароматы свежих трав. Я пошла по направлению к ближайшей оранжерее. Мне нужно было найти что-то острое, не важно что. Грудь вздымалась от волнения. Я рывком распахнула дверь и вошла внутрь, осторожно ступая между грядками с рассадой и растениями в горшках. Влажный воздух был пропитан запахом удобрений, таким сильным, что меня начало мутить. Я нашла то, что мне было нужно у дальней стены, на полке с цветочными горшками. Одной рукой я схватила секатор, а другой намотала на руку косу и приложила к ней раскрытые ножницы. Я принялась резать волосы на уровне плеча и не останавливалась до тех пор, пока коса не осталась в руке. Я пристально посмотрела на нее и отбросила прочь, как ядовитую змею. Успокоившись, я с удовлетворением заметила, что дышу уже не так часто. Голова стала заметно легче, двигать ей было приятно. Положив секатор на пол, я вышла из оранжереи.
Когда я вернулась ко входу в здание, пошел дождь — тихий и приятный. Капли прикасались к коже так нежно, как будто они были ненастоящими. Дождь не был дождем в привычном смысле этого слова. Он больше напоминал туман. Теплый ночной воздух ласкал кожу. Передумав возвращаться, я направилась в самый центр сада. Дорожка привела меня к живой изгороди из аккуратно подстриженных кустов. За ней скрывалась центральная площадь. Я спустилась по ступенькам к клумбам, окруженным цветущими фруктовыми деревьями. Казалось, время замерло в этом месте, отрезанном от всего остального мира. В центре площади обнаружился фонтан, окруженный вырезанными из камня фигурами. Эта группа из четырех человек показалась мне странной: там была женщина в рыцарских доспехах, мужчина в монашеском одеянии, ребенок со свитком в руках и еще одна женщина в простом платье, держащая в руках ветку дерева. У ног их покачивалась вода, в которой отражались плывшие по небу серебристые облака.
Я пошла вдоль бассейна, ведя пальцами по воде. Мне казалось, что в пустынном саду я найду успокоение, но этого не произошло — я не чувствовала ничего, кроме бури, бушевавшей в моей голове. Я провела рукой по обрезанным волосам и вздрогнула, забыв о том, что теперь ниже плеч ничего нет.
— Отличное место, чтобы спрятаться.
Я резко развернулась и увидела Шея. Он шел по дорожке, ведущей к фонтану. Рассердившись, я стиснула зубы и замерла, превратившись в каменную статую.
— Тихое, спокойное место.
Приближаясь, Шей разглядывал клумбы, испещренные длинными тенями древесных стволов.
— Достаточно страшное, чтобы отбить желание прийти сюда ночью, но. в принципе, приятное местечко, — заключил он, улыбнувшись уголком губ. — Я бы поставил ему пять с минусом, да и то потому, что сегодня на небе нет луны.
Он подошел ближе.
— Замечательно, — сказала я, стараясь говорить холодным, неприязненным тоном. — Как ты меня нашел?
Он пригладил волосы и робко взглянул на меня.
— Я шел по запаху.
— Ах да, конечно. — Сказала я, поворачиваясь к нему спиной, чтобы уйти в противоположном направлении. — Уходи.
— Нет, — сказал он, опережая меня и преграждая путь.
— Я серьезно, Шей.
— Я тоже, — сказал он. — Мне кажется, тебе не стоит оставаться одной.
— Это не твое дело.
Он протянул руку и погладил волосы, которые теперь едва достигали подбородка.
— Нет больше косы? — улыбнулся он. — Мне нравится. Тебе так идет.
Я не ответила, и улыбка исчезла с его лица.
— Ты не должна оставаться одна.
— Я одинока. — Сказала я. чувствуя пустоту в груди.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так.
Я резко вдохнула и сжала кулаки.
— Тогда, может быть, ты объяснишь мне, как?
— Ты любила его, — сказал он, не отводя глаз.
— Да, — ответила я.
Признание повисло между нами, словно острый меч.
Я почувствовала, что не могу дышать и унять дрожь во всем теле.
Шей подошел еще на шаг.
— Но не так, как любишь меня, — сказал он низким, тягучим голосом. Я отшатнулась, как будто он ударил меня. — Калла, — тихонько произнес он, взяв меня за руку, — не вини себя. То, что ты сделала, то, что ты чувствуешь, — все это принадлежит только тебе. Ты никак не могла повлиять на выбор Рена.
— Перестань, — потребовала я, вырывая руку. — Я не хочу об этом говорить. Не хочу и не могу.
— Хорошо, — сказал он нежно, — ты права. Не время об этом говорить.
Он двинулся ко мне так быстро, что тело, как мне показалось, на мгновение размазалось в воздухе. Спустя ничтожную долю секунды я оказалась в его объятиях. Я схватила его за плечи, впившись в кожу острыми ногтями, и почувствовала спокойное, ровное биение его сердца. По щекам моим потекли слезы, смешиваясь с дождевыми каплями.
Шей нежно поцеловал меня. Я почувствовала, как от прикосновения его губ уходит тоска, и прижалась к нему. Он тихонько шептал какие-то нежные слова и продолжал целовать меня.
Почувствовав, что буря в душе стихла, я подняла голову и поцеловала его в ответ. Когда он нежно зажал зубами мою нижнюю губу, я наградила его таким страстным поцелуем, что Шей закачался и упал от неожиданности, увлекая меня за собой. Мы несколько раз перевернулись, я почувствовала, что он лежит на мне. Едва переведя дух, я поцеловала его снова, схватившись руками за пуговицы его рубашки. В его груди зародился глухой рев, и он рывком сорвал с себя рубашку. Я вцепилась в его волосы и почувствовала, что они слегка влажные — от дождя.
Он ласкал губами мою шею, спускаясь все ниже. Я лежала, прислушиваясь к своему дыханию. Грудь поднималась рывками, из горла вырывались звуки, похожие на стоны. Ночной воздух был пропитан сладким ароматом цветущих роз с привкусом соленого морского ветра. Он свободно струился, лаская мои разомкнутые губы. Почувствовав, как губы Шея ласкают мой обнаженный живот, я поразилась, не понимая, куда делась рубашка. Она исчезла, и кожаные брюки исчезли вместе с ней. Шей опустился еще ниже, очерчивая линии моего тела губами, как кистью, и через секунду мне была уже безразлична судьба одежды.
Пелена серебристых облаков, летевших в вышине, раздвинулась, как занавес, и сквозь образовавшуюся прореху на землю хлынул бледный лунный свет. Лучи, как стебли ползучих растений, за ростом которых мы наблюдали, обвивали наши разгоряченные тела. Теперь Шей поднимался обратно по моей коже, и в бледном свете луны я увидела его мерцающий силуэт, зависший надо мной. В следующую секунду я почувствовала, как его губы касаются щеки, а затем и моих губ. Прижавшись к нему, я чувствовала каждый удар его сердца. Я поежилась, ощущая, как в глубине души возникает и стремительно расширяется какое-то новое, неизведанное желание. Только он мог утолить его, и, когда он снова поцеловал меня, я поняла, что вот-вот умру, если не получу то, что мне нужно.
Шей отстранился и молча наблюдал за мной. В его глазах я прочла немой вопрос.
— Да, — прошептала я.
Наши губы сомкнулись вновь, и стало понятно, что больше никаких неразрешимых проблем в мире не существует.
28
Щелк. Щелк.
Брин, поджав губы, критически обозревала мои волосы.
— Кэл, слушай, если тебе так хотелось подстричься, могла бы спросить меня. То, что у тебя сейчас на голове, можно охарактеризовать как хаос. Других слов я не нахожу.
Я следила за тем, как падают на пол обрезки моих волос. Попасть к Брин мне было нелегко. Я с трудом выбралась из объятий спящего Шея и умудрилась, не разбудив его, выскользнуть из его спальни. Сделав это, я тихонько прокралась в свою комнату.