– С Богом напрямки разговаривать надо, а не через чужую голову. У ней всегда свои мысли забором встанут. Как? Берешься?
В это время к кабаку с двух сторон приближались бандиты Живота во главе с Баргузином и солдаты с полковником Дровосековым. Две власти неуклонно сближались. Когда их разделяло не более пяти метров затрещали курки кремнёвых солдатских ружей. Разбойники обнажили клинки. Немного оставалось до открытого столкновения. Полковник и Баргузин шагнули вперед. Протяжно посмотрели друг на друга и затрясли кулаками.
– Цуефа. Цуефа. – забормотали они одновременно.
Полковник выбросил камень, а Баргузин бумагу. Полковник смирился.
– Пока табачим, братцы!– обратился он к солдатам.
В шалман с пальбой и гиканьем ворвалась банда Мишки Живота. Разбойники заняли проходы. Последним аккордом звякнула балалайка. Баргузин обратился к присутствующим.
– Слушай меня. Я со словом без войны. Какая-то подлюка в красном плаще, горе его матери, сперла у нашего атамана Живота крест воровской. Мы его найдём. Непременно разыщем, но и вы нам подсобите. Оглянитесь вокруг себя, может эта гадюка меж вас обретается. До вечера время даем, потом хуже будет. За мной, хлопцы.
На выходе полковник спросил у шедшего последним Баргузина.
– Ну как там?
– Нормально. – ответил Баргузин. – Хавают.
В притоне Пистон сказал.
– Ишь ты. Засуетились.
– Этот Ванька-Каин видно не промах. – сказал Бранзулетка.
– А ты?
– А что я. Я не знаю.
– Смотри, корыто ты такое. С тебя на атасе постоять за ради Христа. Добра там… Взять и схорониться на всю жизнь в притараненной деревеньке. Слышь меня…
Ответить Бранзулетка не успел. Теперь в притоне появились солдаты. Они нацелили мушкеты на посетителей. Вошел Дровосеков и встал на то место, где минуту назад до этого стоял Баргузин.
– Долго разговаривать не буду. Заведение закрывается. Всех арестовать и препроводить в городскую тюрьму.
Пистон вскочил на лавку.
– Не по закону, начальник. Без разговору людей не волить…
Приклад солдатского мушкета успокоил его быстро.
– Арестовать. – полковник хотел звякнуть шпорами, но сдержался.
Покупка.
Бабицкий выбрался на прогулку по Тверской. Покручивал легкой тросточкой. Раскланивался с фланирующей публикой и радовался нежаркому и зефирному дню. У гастронома Одульянца, полюбовался собой, глядясь в зеркальную витрину с пирамидами оранжерейных фруктов и бело-красными окороками. К Бабицкому подлетел приказчик и затараторил назойливо.
– Что желаете, сударь. Вы я вижу, модник. Могу предложить щипцы, что волосья из носу дёргают. Из Амстердаму. Сами пользуемся. Скидочку порядочную организуем.
– Не забывайся. Буду я после тебя…
В витрине Бабицкий увидел проходящую симпатичную даму. С кораблём в волосах.
– Скажи-ка, любезный, а картошка есть?
– О, у вас хороший вкус, сударь. Сей экзотический овощ весьма дорог. Сей момент.
Дама уходила. Приказчик вернулся с букетом фиолетовых слабых цветов.
– Прошу. Пять рублей.
– Держи.– сунув деньги, Бабицкий помчался за дамой. Приказчик плюнул.
– Едрить твою маковку. За пять рубликов то дом построили бы в Филях, а он за это… Тьфу!
Бабицкий догоняет.
У дамы были черные волосы и южная внешность. Она была очень хороша. Бабицкий почти настиг ее, но подъехала бричка и после недолгих уговоров одного приятного брюнета. Бричка покатила к Ямской вместе с дамой. Бабицкий мог признать свое поражение, но он остановил первого попавшегося лихача и бросился в погоню. Не дама теперь его интересовала. Он узнал приятного брюнета. Это был прапорщик Истомин, который фигурально раздел их со Шлёцером на дороге в Москву. Букет экзотической картошки полетел на мостовую. Тележное колесо немедленно раздавило крепкий дом с железной крышей в Филях.
Свидетель вины.
Кулебякин и Шлёцер допрашивали задержанных Дровосековым. Полковник был тут же. Солдаты ввели Бранзулетку. Бросили на стул.
Шлёцер.
– Смотрите, господин тайный советник. Вурдалак завелся в вашей канцелярии. Это хорошо. Это жизненно. Теперь в вас можно верить, а не лубки грошовые малевать. А что если он ещё красный плащ окажется. Какая Шекспериада будет. Клянусь, если б не свидетели, так бы и сделал. Для овершия сей занимательной историйки.
Бранзулетка поднял виноватые глаза на Кулебякина.
– Ничего, Бранзулетка. Ты все правильно делал. Полицейски грамотно. Что попался это хорошо. Ворьё за своего держать будет. Нам же легче. – ответил ему тайный советник.
– Нет в вас полицейских честности и прямоты, столь в избытке присутствующих в нас в солдатах – заметил полковник. Он стоял у стены, закрывая клетку с Пьетро.