Вошёл Шлёцер.
– Шлёцер. – расцвёл вице-канцлер. – Вы привезли убийцу? Мы немедленно уведомим императрицу.
– Какую? Мою или вашу? – спросил Шлёцер.
– Не понял. – канцлер удивлённо посмотрел на Шлёцера.
– Мария, входите.
Вошла Мария, за ней осторожно вошёл Бабицкий. Какое-то время вице-канцлер и Мария смотрели друг на друга. Наконец, Мария приветливо сказала.
– Здравствуйте, Пётр Иванович.
– Мой бог. – ожил вице-канцлер. Он протянул руки. – Вы ничуть не изменились. Всё так же свежи и пахнете незабудками. А ведь прошли годы.
– Не прошли, Петр Иванович. Остались. Потому я здесь.
– Да, да, да… А как поживает ваш муж, как дети. Насколько мне известно, у вас крепкая счастливая семья.
Шлёцер.
– Цибульский убит, вице-канцлер. Впрочем, как другой ваш агент. Француз.
– Гвендолин? – вице-канцлер был расстроен. – Шлёцер, вы погубили одного из моих лучших агентов. Неужели нельзя было договориться.
– Он хотел убить Марию.
– Не по собственному желанию или прихоти. – вице-канцлер говорил горячо. – Того требовали нужды государства и наша неустанная забота о всеобщей гармонии.
– Вице-канцлер. Отстань! – Волынской грубо отбросил руку слуги, который выписывал ему щелбаны. – Может, вы перестанете куролесить своим учёным языком и объясните, что здесь происходит?
– Не хотелось бы.. – откровенно признался вице-канцлер – Да, что уж теперь…. Кабинет-министр представляю вам Анну Иоановну герцогиню курляндскую, императрицу всея. Дальше вы знаете.
– Что!! – Волынской поднялся – Уйди, чтоб тебя. – оттолкнул он навязчивого слугу. – Что вы такое говорите, вице-канцлер. Кто же по-вашему здесь во дворце?
– Мне бы тоже хотелось это узнать. – сказал Шлёцер.
– Вам действительно это необходимо? – спросил вице-канцлер. – Что же. Тогда прошу за мной.
Спальня императрицы (продолжение).
Вице-канцлер, Шлёцер, Мария, Бабицкий, кабинет-министр вместе со слугой, который следовал за ним неотступно, не смотря на то, что Волынской бил его смертным боем, вся эта компания зашла в спальню государыни. Императрица находилась у зеркала. Она не шелохнулась.
– В чём дело, Бирон? – недовольно спросил вице-канцлер.
Усталый, заморенный тяжкой работой, Бирон сидел на краю кровати.
– Шестерёнка слабину дала…
– Надолго?
– День-два как чугун подходящий разыщем.
– Ничего… Объявим указом, что у самодержицы всероссийской лёгкий приступ инфлюэнцы. Не впервой. Что же сударыня. – обратился Остерман к Марии… Раз всё так вышло…Выбор за вами. Подумайте обстоятельно. Это моя единственная просьба. Всех остальных, господа, призываю вернуться в мой кабинет. Вы ждёте объяснений. Я вам их предоставлю…
Спальня императрицы ( продолжение).
Оставшись одна, Мария подошла к зеркалу. Она увидела себя живую рядом с серой и уродливой чугунной бабой. Мария заметила маленькую домашнюю корону в изголовье кровати. Она одела ее на свои черные волосы и вернулась к зеркалу. Она была великолепна. Она была царственно прекрасна.
Кабинет вице-канцлера (продолжение).
– Вице-канцлер, вы, что хотите сказать, что уже восемь лет, Россией матушкой правит чугунная болванка (чугунное идолище). Да уйди ты, лепило. Что же ты привязался ко мне. – наорал Волынской на слугу.
– Так ещё же два осталось. – сказал слуга, намекая на щелбаны.
– Пошёл вон! – вызверился кабинет-министр и пнул его ногой. – Вице-канцлер, я этого так не оставлю.
– Сядьте, кабинет-министр и вы садитесь, господа. – в ответ на немой вопрос Шлёцера вице-канцлер сказал.
– А, что, по-вашему, я должен был делать, Шлёцер. Мальчик император Пётр 2 скончался так скоропостижно. Верховный Совет вручил корону Анне Иоановне, герцогине Курляндской. Никто ее лет десять в глаза не видывал… Я поехал в Митаву, уговаривать. Представляете, уговаривать взойти на престол. И кого же я нашел по приезду. Красавицу, мечтающую только об амурах. Вопреки моим доводам и здравому смыслу, наконец, она сбежала из Митавы с неким Дорохом. Он был из вашего племени, Шлёцер. Я не мог вернуться ни с чем. Тогда престол заняла бы Елизавета, а у нее своих Остерманов пруд пруди. А я к тому времени уже детками оброс, домик рядом с Зимним поставил, состояние какое-никакое во французских облигациях. Понимаете, никак мне нельзя было без императрицы возвращаться. Засмеют или того хуже заклюют. Я уж было совсем решил подыскать какую-нибудь дородную чухонку с рыхлой грудью и подыскал. Русские любят размах… Но люди так не совершенны и тут подвернулся Бирон. Он был механиком и коновалом при курляндском дворе. На пару с ним мы состряпали самодержицу всероссийскую. Натуру списали с той чухонки, а Бирон научил её махать руками, ходить, грозить кулаком, когда надо вставать, когда надо садиться. Поверьте, господа, это лучший подарок, который мы могли сделать России за все ее благодеяния. Судите сами. У нее нет капризов и фаворитов. Она не принимает скорых женских решений и во всем полагается на мудрых советников. И каков итог? Посмотрите вокруг. Наши нивы тучнеют, казна богатеет, а народ в меру доволен. Уверен, он гордится своей императрицей, приписывая ей всё хорошее, а всё плохое оставляя мне… Но я об этом не думаю. – коротко хохотнул вице-канцлер. – Меня больше заботит австрийский кесарь. Что мы ему скажем?