– Прошу вас! – девушка пододвинула кресло, и едва Маша села, подвину ближе чашу с водой. Заметив непонимающий взгляд, терпеливо напомнила: – Ручки протяните, госпожа!
Протянутые пальцы девушка вымыла, как будто это было привычным делом для неё, вытерла мягкой тканью, затем убрала чашу и придвинула столик с едой. Маша благоразумно молчала, наблюдая все эти странности, и понадеялась, что вопрос, который она задаст, покажется естественным:
– Что со мной случилось?
Девушка улыбнулась, показывая ямочки на щеках:
– Вы уснули под Ирминсулем, госпожа. И спали целых три дня, пока вас не отпустила Владычица.
– А до этого? – Маша позволила вложить себе в руки инструменты, похожие на чайную ложку и вилку с двумя зубцами.
– А до этого Владычица вас благословила.
– Чем благословила?
– Этого пока мы не знаем, госпожа Мариэль. Как только вы окрепнете, вы пройдёте испытание… Кушайте, госпожа! Всё, как вы любите.
Маша осторожно ковырнула ложкой желтоватую массу, внешне напоминающую кашу, отправила в рот. В самом деле, что-то очень было похоже на сладкую тыкву с рисом, или нет, не рисом… Съела несколько ложек и расхотелось. Попробовала второе блюдо, выложенное на маленькую тарелочку. Это напоминало баклажановую икру, поковырялась в ней, вкус был тоже так себе. В бокал сегодня – ура! – налили сладковатую водичку, а не ту огненную жидкость, от которой она провалилась в сон, как будто и не спала до этого трое суток. Взяла толстый белый чипс в форме загнутого лепестка, он оказался солоноватым, но всё-таки понравился больше, чем остальная еда.
– Пресвятая Владычица!
Возглас удивления заставил посмотреть на помощницу. Та с округлившимися глазами взирала на Машу.
– Что такое, дурёха? – как-то само собой вырвалось из Маши, и она испугалась: обидеть кого-либо меньше всего хотелось.
Но помощница просияла, будто услышала приятное, нерешительно спросила разрешения и, получив его, взяла один чипс, вложила в него немного «баклажановой икры», сверху – «кашу» и протянула на вилке. В таком сочетании показалось изумительно. На одобрительное мычание Маши девушка довольно хлопнула в ладоши. И всё же, прожевав, Маша решилась спросить:
– Со мной что-то случилось? Почему я ничего не помню? Вернее, помню, но то, что я помню, такое странное…
Девушка ахнула и присела на кресло рядом:
– И как много вы не помните, госпожа?
– Почти всё, – Маша взяла второй чипс, собираясь нафаршировать его. – Если ты что-то знаешь, расскажи, пожалуйста.
– О, Владычица! Не знаю, что и… – девушка задумалась на мгновение, а потом затарахтела: – Все испугались, когда не смогли вас разбудить. Госпожа Илария так винила себя, бедненькая, что не забыла вам напомнить об опасности! Ведь все знают, что нельзя спать под Ирминсулем!..
– Почему? И что такое Ирмисуль?
– О-о-о! – в глазах собеседницы появился ужас. – Как вы могли такое забыть? Ирминсуль – наше гнездо, а вы – наш птенчик.
Маша чуть не подавилась. Она и без того чувствовала себя странно, а дикие картины, которые начали ей рисоваться, например, она сидит в огромном птичьем гнезде и открывает рот, просит червяка. Это запросто могло свести с ума:
– Какой «птенчик»?
– Матерь мира! Вы всё забыли! Наверняка Владычица вас забрала в подземелье! Хоть и вернула, конечно, но выглядите вы так себе, – девушка покачала озадаченно головой.
Маша отложила вилку и взяла в руки стакан, выпила разом всю воду.
– Знаешь, если ты про ад, то я там действительно была.
Девушка снова ахнула, испуганно прикрыв рот рукой и выпучив глаза.
– Но я всё равно до сих пор не понимаю, это я или не я? Что происходит? – Маша попробовала отодвинуть от себя доску со столиком, чтобы встать. Собеседница угадала желание и молниеносно освободила из заточения, помогла встать с кресла. – Я даже имени твоего не помню.
– О! Я Жанетта, госпожа Мариэль, служу вам второй год! – девушка сделала книксен.
– Имя своё помню, но не совсем так, как вы называете, – Маша растерянно осмотрела комнату, увидела зеркало и медленно сделала шаг к нему, – и боюсь, что не узна́ю себя…
– Я позову мадам Иларию! – та, что назвалась Жанеттой, испуганно пятилась к двери.
– Стоять! – Маша вскинула в сторону служанки палец и снова поразилась непривычному жесту.
Всё, что пугало Машу, почему-то действовало на Жанетту обратным образом. Она не обиделась на грубое слово, а наоборот, заулыбалась, снова проворно сделав книксен и ожидая указаний.
Маша перевела взгляд на зеркало – и невольно охнула, хотя и была готова к этому повороту событий: там была не она – незнакомая девушка в белом платье до пола. Она была похожа на ту красивую женщину, что назвала Машу своей дочерью, однако это не ободряло.