Люсиль улыбалась нежно и прелестно, без намёка на подвох, и Маша, как мужчины, не могла отвести глаз от собеседницы. Покашливание Жанетты у двери привело в чувство. Илария обернулась и жестом отправила служанку вон из комнаты.
– Ну, я… не знаю ещё пока, что это за дар, – Маша вопросительно посмотрела на матушку, ища поддержки.
– Дар Мариэль требует некоторого исследования, – поддержала дочь Илария и кивнула мужу, отчего он просиял и выдохнул с облегчением. Стало понятно, что никто пока не был в курсе умения Мариэль накладывать печать молчания.
Маша перевела взгляд с Антуана, оскорблённый взгляд которого исследовал паркетный рисунок на спокойного Армана и нетерпеливую Люсиль:
– Простите, но я, правда, не понимаю, как его назвать.
Златовласка разочарованно откинулась на спинку и вздохнула:
– Умеешь ты протянуть интригу… Надеюсь, завтра всё прояснится.
– Я тоже… Люсиль… надеюсь, – синхронно со вторым вздохом подруги вздохнула Маша.
Гости посидели ещё немного, а как только слуга доложил о готовности ужина, златовласка поднялась:
– Благодарю вас, сир и сирра де Венетт, за гостеприимство, но мои родители ждут меня к ужину, и мне бы не хотелось испортить аппетит. Матушка беспокоится, когда я не ем в её присутствии.
За Армана, по-видимому, дома никто не боялся, так как он промолчал. Тем не менее, они пошли к выходу одновременно. А когда оба находились в дверях, Люсиль коснулась руки молодого человека, и сразу стало понятно: они дружат. Что-то шевельнулось в душе Маши, и она содрогнулась, с ужасом решив, что «радио» опять начнёт свою «передачу».
Пока она думала об этом, Люсиль очертила рукой прямоугольник – контур дверного проёма, и перед ними дверной проём затянула переливающаяся мыльными разводами плёнка. В неё сначала шагнул Арман, за ним – Люсиль, и мерцающее марево растворилось.
Глава 5. Голос и тараканы
И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна Любви – великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна…
В. Высоцкий, «Баллада о любви»
– Вот это я понимаю, – мечтательно вздохнул Антуан: – Порталы строить – дар, о котором можно только мечтать…
– Хватит, милый! Мы уже говорили на эту тему, – с долей раздражения ответила матушка, но тут же извинилась улыбкой: – смирение и принятие своего дара поможет раскрыть его максимально…
– А зависть и высокомерие – разрушит, – отчеканил молодой человек очевидную цитату. – Если бы это было так, то Дилан стал бы лумером…
– Прекрати!
Под аккомпанемент лёгкой словесной перепалки Антуана с родителями семья переместилась в столовую. Ногами, не через портал. То ли здесь не умели создавать порталы, то ли у де Венеттов была собственная экономная философия на счёт магии. Маша молчала всё время, стараясь на все вопросительные взгляды родителей улыбаться и кивать, мол, всё хорошо. Она в самом деле устала, но спать не хотелось – было желание выйти на свежий воздух, чтобы проветрить себя, свою голову, заражённую Суфлёром, и просто понять, что происходящее – сон, от которого, скорее всего, она больше не проснётся.
Не догадалась отказаться от обеда, сослаться на плохое самочувствие или тот факт, что недавно принесённый Жанеттой перекус ещё не переварился. А стоило: случившееся за столом ничем иным, как катастрофой, нельзя было назвать.
Маша отдалась событийному течению, не удивляясь особо и не думая о будущем, потому что она не знала этот новый мир. Он, безусловно, ей нравился, но для того, чтобы устанавливать свои правила в нём, нужно было обладать если не решимостью, то уверенностью в себе. Этого у неё не имелось, вернее, причиной являлся внутренний Голос, становившийся наглее и постоянно напоминавший о себе.
Причём Маша невольно обратила внимание, что в отсутствие Люсиль главным раздражителем являлся брат Мариэль. Бесили его слова, любые; мимика, использовавшаяся таким образом, что родители ничего не видели или не понимали намёков, предназначалась Мариэль, и Суфлёр буквально выходил из себя. Язык у Голоса развязался вскоре после марсалы, напитка, который Маша узнала сразу. Это им потчевали её, чтобы погрузить в здоровый сон и нагнать аппетит, только тогда марсала была горячей.