В ночь с 12 на 13 августа страна еще ничего не знала о случившемся в глубинах Баренцева моря. Но на КП Северного флота и находившихся в море кораблях все уже понимали, что в их флотский дом пришла страшная беда. В нее не хотелось верить, и люди, как могли, отгоняли от себя самые плохие мысли. Я не знаю точно, молился ли в ту ночь кто-нибудь из моряков-североморцев в надежде на счастливый исход. Но то, что никто из них в ту ночь так и не сомкнул глаз, я знаю точно.
Из рассказа адмирала Вячеслава Попова: «Наконец, «Петр» обнаружил признаки подводной лодки. Было уже около четырех часов утра 13 августа. Акустики услышали скрежет металла, какие-то стуки. Начали маневрировать в районе. Вскоре обнаружили два буя: один бело-красный, другой зеленоватый. Оба притоплены метра на два-три. Зеленый держался наклонно. Спустили баркас, чтобы поднять. Но застрелить их не удалось. Море уже штормило. Было за четыре балла. Чтобы не рисковать людьми, баркас подняли. Эхолотом обнаружили две большие аномалии, отличающиеся на двадцать метров от глубины моря в этом районе. Между аномалиями расстояние около километра. Я на береговом КП. Погоды все нет и улучшений не предвидится. Тогда принял решение: подвел к Кольскому заливу «Кузнецов», вертолетом пролетел над заливом. Сам «Кузнецова» направил максимальным ходом в район предполагаемого обнаружения «Курска». Уже на подходе к району совершил короткий перелет с «Кузнецова» на «Петра» и вступил в управление силами поиска и спасения. На подходе к району уже был АСС «Рудницкий», там готовили к спуску аппараты. Нанесли на карту места расположения, начали маневрировать, давая посылки гидролокаторами. Определились с аномалиями. Одна молчаливая, другая давала сигналы. У нас на лодках имеется система МГС-30, она в случае аварии дает гидроакустические однотонные сигналы: ти-ти-ти-ти. А здесь внезапно передают: точка-точка-точка-тире-тире-тире-точка-точка-точка, самый настоящий международный SOS! Стучит как автомат. Первая мысль — это стучат в отсеках наши ребята! У всех сразу радость, если стучат, — значит, живы! Начали наводить «Рудницкий» на сигналы. Аппараты спускали на волне, рисковали, конечно. Концы держали по десять человек. Корабли я расставил так, чтобы было по два пеленга на источник стука. Спустили аппараты, начали наводить. Первый ничего не нашел, пошел второй. Начал наводиться. Связь хорошая. И вдруг, когда до источника звука остается совсем немного, он внезапно разворачивается и идет в совершенно другую сторону. Честно скажу, я не выдержал и даже заматерился: что же он творит? Я ругаюсь, а он уходит все дальше и дальше от стука. Что делать? Когда вызвали на связь, тогда стала ясна и причина столь резкого изменения курса. Дело в том, что на наших спускаемых аппаратах есть гидроакустическая станция «Глетчер». Особенность «Глетчера» в том, что он обладает специальным кодовым сигналом, которым запускает в автоматическом режиме наши спасательные станции МГ-30 на подводных лодках. Когда включили «Глетчер», он и запустил МГ-30 на «Курске», но, как оказалось, станция заработала на «молчавшей до этого аномалии». К ней-то и повернул командир аппарата, услышав знакомые: ти-ти-ти-ти. Что касается источника международных сигналов SOS, то, скорее всего, эту чужую станцию случайно запустил своим мощным импульсом гидроакустический комплекс «Полином» с «Петра Великого». Немедленно даю команду: все силы на нашу лодку, с другой будем разбираться потом. Главное спасти ребят, а для этого надо торопиться, дорога каждая минута. Поэтому чужака мы сразу бросили и все сосредоточили на «Курске». Аппарат тем временем подошел ко второй аномалии и аварийно всплыл. Доложил, что видел подводную лодку и даже ударился о винты. Сомнений у меня больше не было: это «Курск»!»
Теперь уже во многом прояснилась и картина событий того рокового дня, происходивших на «Курске».
Итак, в 11 часов 23 минуты подводный крейсер начал всплывать на перископную глубину для более точного определения своей позиции относительно корабельного ордера перед торпедной стрельбой. Глубина была уже метров двадцать, и командир приказал поднимать свой перископ. Что случилось дальше, неизвестно. Возможно, произошел взрыв в первом отсеке, возможно, акустик внезапно обнаружил неизвестную подводную лодку и расстояние до нее было минимальным. Но в том не было его вины. В августе в Баренцевом море наличествует так называемый 6-й тип гидрологии, один из самых тяжелых и неприятных для подводников. Излучаемые сигналы при 6-м типе гидрологии не распространяются линейно, а резко уходят вертикально вниз. Особенно это сильно проявляется на небольших глубинах. Поэтому две подводные лодки, даже находясь рядом, не будут слышать друг друга, но зато каждую из них будет хорошо слышно на большой глубине. Как взрыв в первом отсеке, так и известие о стремительном сближении с неизвестной подводной лодкой было для командира неожиданным. Единственное, что он мог сделать, это дать команду: «Продуть среднюю!» «Курску» необходимо было любой ценой всплыть, ибо старая подводницкая заповедь гласит: если всплыл, — значит, остался цел. Но было уже поздно. Страшный удар и грохот, возможно от начавших рваться торпед в первом отсеке или от сминающего обшивку неизвестного атомохода, потрясли «Курск», и, потеряв управление, он резко пошел вниз, заваливаясь на левый борт. Выполняя последнюю команду командира, механики успели продуть цистерны правого борта. Левый был уже разорван. Затем крейсер со всего маху ударился носовой частью о дно. От удара рванули баллоны воздухов ВВД носовой группы (36 баллонов по 400 атмосфер в каждом!). Почти одновременно детонировал боезапас в первом отсеке. Этот второй взрыв был страшен. От первого, второго да и третьего отсеков не осталось почти ничего. Находившиеся там моряки (а это была ббльшая часть экипажа) погибли мгновенно, не успев даже понять, что же произошло с их кораблем и с ними. Тогда же сработала аварийная система защиты атомных реакторов. Ядерный котел потух, исключив возможность экологической катастрофы. А взрывная волна уже взламывала одну за другой межотсечные переборки, скручивая их, как крышки консервных банок, устремлялась дальше и дальше, сметая на своем гибельном пути агрегаты и механизмы, приборы и людей, пока, наконец, не остановилась на пороге шестого отсека. Все это длилось ровно сто тридцать пять секунд. Именно это время развития катастрофы позднее установят эксперты. Сто тридцать пять секунд взрывов и предсмертного ужаса. Сто тридцать пять секунд отчаянных попыток хоть что-то изменить…