К вечеру хорошая новость: водолазы проделали отверстие в прочный корпус в верхней части восьмого отсека. Правда, пока это окошко диаметром в 120 миллиметров, но лиха беда начало! Теперь, прояснив обстановку в отсеке, отверстие будут расширять. Все ожидали выхода воздуха из прорезанного отверстия, хотя бы немного. Если есть воздух — значит, в отсеке была воздушная подушка. Но воздуха не вышло ни единого пузырька! Это оказалось для всех неожиданностью. Не было и истечения масла. Отсек оказался полностью заполненным водой. Произвели замер радиоактивности — все в пределах фоновых величин. Одновременно режут и шпангоут, который мешает расширению отверстия. Работать очень неудобно, и резка струей воды с алмазной эмульсией не получается. Приходится работать обычной огневой резкой. Дело движется, но медленней, чем того хотелось бы. На 18 часов 40 минут срезано 40 сантиметров шпангоута, а надо 120.
Пока одни самоотверженно работают под водой, другие не менее «самоотверженно» трудятся в эфире. Вечернее сообщение радио «Свобода»: «Норвежская экологическая организация «Белуна» заявляет, что изменения, внесенные в план работ на подлодке «Курск», чрезвычайно опасны. По словам одного из руководителей «Белуны» Игоря Кудрика, отверстия, которые планируется прорезать в корпусе лодки, нарушат его прочность и при подъеме субмарины атомный реактор может выйти из-под контроля». По меньшей мере странно! Специалисты-корпусники из ЦКБ «Рубин» головой ручаются за правильность принятого решения, а «Белуна» изволит сомневаться. Интересно, кто лучше знает устройство атомохода и как «Белуне» удалось заполучить план работ на «Курске». Впрочем, обижаться не стоит, ребята честно отрабатывают свой хлеб. За это их и держат!
23 октября 2000 года, понедельник
Утром качка за пять баллов. Море в сплошной пене. Корабль мотает во все стороны на якоре и в иллюминатор уже не видно «Регалии», к которой успел привыкнуть за эти дни. Зато виден бедолага «Дежнев». Гидрограф мал, а потому его швыряет волнами во все стороны. Нам несравненно легче. Вдалеке виднеется подошедшее ночью норвежское разведывательное судно «Марьятта». Ситуация, прямо скажем, двусмысленная. С одной стороны, мы теперь с норвежцами вроде как друзья. С другой — все прекрасно знают, что «Ма-рьятга» трудится в интересах НАТО, и главный предмет ее интереса — корабли Северного флота.
Утром в рамках командирской подготовки провел беседу с офицерским составом корабля и походного штаба. Говорил, держась за стол. Слушатели тоже держались. После обеда ветер норд-вест, усилился до 28 метров в секунду. Море за шесть баллов. Как объяснил штурман, мы находимся во второй четверти циклона и постепенно перемещаемся в его третью четверть. Честно говоря, никакой разницы между четвертями я не ощущаю, качает что во второй, что в третьей. Прогноз тоже не утешителен. Метеослужба флота передает: шторм будет продолжаться с перерывами до 28 числа.
Водолазы за ночь закончили срезать шпангоут и приступили к расширению отверстия в прочный корпус. Первоначально по шаблонам планировалось прямоугольное отверстие, затем решили делать овальное, теперь же говорят, что будут делать так, как удобней. Водолазы продолжали работать даже тогда, когда море достигло шести баллов, но когда ветер перевалил за двадцать метров, работу прекратили. К этому моменту вырезали уже до шестидесяти процентов периметра большого отверстия прочного корпуса. Если бы не шторм, то к ночи планировалось войти в отсек. Обидно. Работы прекращены, потому что «Регалия» теперь уже просто не может точно удерживать место над лодкой, несмотря на все свои шесть винтов. К тому же платформу снизу очень сильно бьет волной, да и парусность у нее огромная. В связи с этим водолазов подняли на поверхность и поместили в барокамеру. Командующий общался с берегом и ему якобы передали, что НТВ ни с того ни с сего вдруг объявило, что на «Регалии» уже начали подъем тел.
«Алтай» ушел в район укрытия, в бухту Прончиха. Нас, к сожалению, туда не пригласили. Бедолагу «Дежнева», впрочем, почему-то тоже. Якорь уже не держит. «Чабаненко» выбирает его и, дав ход, идет штормовать. В каюте погром. Все срывается и летит. По полу катается полиэтиленовая бутылка, действуя на нервы, но не хочется вставать с койки. На обеде ряды принимающих пищу значительно поубавились. На ужин собрались уже одни энтузиасты. Телевизионщиков не видно. Каково им бедолагам сейчас выходить в эфир? Но на войне, как на войне.