– Все так и есть, – констатировала она. – Мы в западне и нам никогда не выбраться отсюда!
Неожиданно, мы услышали звук открывающейся двери, после чего, на пороге появился все тот же человек в белом халате.
– И так, девушки, – обратился он ко всем, кто находился в комнате, а нас там было, как я успела посчитать, включая меня и Леону – восемь человек.
– Прошу прощения, что вам пришлось претерпеть кое-какие неудобства. Могу заверить вас, что этого больше не повторится. Хочу пожелать вам хорошо отдохнуть и выспаться, а завтра утром, прошу пожаловать ко мне на осмотр. Да, забыл представиться – Геббельс Фон Оберляйн, я буду вашим личным врачом. Ближе мы с вами познакомимся, когда вы придете ко мне на прием. Да, забыл сказать главное – прежде, чем явиться ко мне, прошу каждую из вас привести себя, надлежащим образом – в порядок. То есть, помыться и чисто одеться. Здесь есть все необходимое для этих процедур.
– И так, жду вас завтра у себя, всего хорошего! Заключил он, после чего, еще раз окинув каждую из нас оценивающим взглядом, почему-то, вдруг тяжело покачал головой и с грустью, прищелкнув языком, ушел.
– Судя по Фамилии, он немец, – протянула Леона. – Значит, завтра, нас будут рассматривать под лупой, как подопытных крыс? Что это значит? Воззрившись на меня, с недовольством и отвращением, заметила Леона.
– То есть, этот маленький, плешивый человечек будет трогать меня своими костлявыми стариковскими руками, лазя по всему моему телу? Недовольно уставившись в окно, прошипела она.
Неожиданно в наш разговор вмещалась одна из девушек. Видимо, она стояла неподалеку и слышала наш разговор.
Подойдя к нам, она остановила недовольный и ехидный взгляд на Леоне, затем произнесла:
– А ты, что, не знаешь, для чего тебя привезли сюда? Или только прикидываешься бедной овечкой? Мы в недоумении переглянулись с Леоной.
В это время, я увидела, как и остальные девушки, услышав наш разговор, начали быстро сгущаться вокруг нас, а в следующую минуту на нас шквалом посыпались вопросы:
– Вы, что-то знаете? Расскажите нам! Зачем мы здесь? Что с нами будет? Над нами будут делать опыты? Нас убьют? Нас будут пытать? Нам вырежут внутренние органы? Мы будем девушкам для утех богачей? В комнате стоял оглушительный шум, все говорили наперебой.
– Остановитесь уже! Сказала вдруг громко девушка, что вызвала среди нас такой резонанс.
– Я знаю только одно, нас привезли сюда для того чтобы…. Но, она не успела продолжить свою речь, так как из толпы, на неё вдруг набросилась другая девушка: худощавая, высокая, с длинными рыжими волосами и цепкими руками. Подбежав к девушке, она вдруг вцепилась ей в плечи и прошипела:
– Замолчи! Иначе пожалеешь, о том, что болтаешь здесь.
– Мы в ужасе, все замерли, не зная, как реагировать на неожиданную агрессию среди нас.
Наконец, рыжеволосая бестия отпустила ту, что хотела затеять, среди всех смуту и злобно посмотрев на нас, сказала:
– Видите себя тихо! Здесь везде уши и если вас услышат, то всем будет не поздоровиться!
– Она сумасшедшая, – прошептала, та самая девушка, что первая подошла к нам с Леоной и, повертев у виска, закатив глаза, отошла от нас.
– Ты видела? Сказала вполголоса Леона. – И это только начало. Представляешь, что будет с каждой из нас дальше? Надо быть на чайку, Мало ли что, вдруг какой-нибудь из нас, из-за неизвестности и стресса придет в голову перерезать себе или кому-нибудь горло, – закончила Леона.
Чуть позже, нам принесли ужин и мы, набросились на еду, так, словно несколько дней ничего не ели. Ужин состоял из домашнего жаркого с телятиной, крем-супа, нескольких кусков белого ароматного хлеба и десерта в виде французского штруделя, к нему зеленый чай. Лишь одна из нас, сидя в стороне, не притронулась даже к куску хлеба. Впрочем, эта девушка сразу бросилась мне в глаза, как только я увидела её среди остальных. Думаю, она обращала на себя внимание всех, потому как была особенной. По её виду, можно было сказать, что её привезли из какой-то древней страны, точнее, там, где все еще сохраняются исламские законы. Девушка постоянно куталась в черную ткань, которая была до пола и прикрывала все части своего тела, кроме рук и лица. Лицо же старалась держать опущенным и не смотреть на других девушек. Кто-то, как и я, с любопытством рассматривал её; а кто-то, злобно, оценивал её странный внешний вид.
Понаблюдав какое-то время за этой девушкой, я, отправившись вскоре в уборную, чтобы умыться и расчесаться перед сном, неожиданно застала её там. Она стояла возле зеркала и внимательно рассматривала себя, так, словно, что-то собиралась сделать, но, не решалась. При этом она шептала какие-то слова, которые, я никак не могла разобрать. Услышав мои шаги, она вздрогнула и обернулась.