Внутри дом выглядел так же роскошно, как и снаружи. В нем было несколько комнат с высокими потолками и большими, почти во всю комнату окнами в пол. При входе – находился огромный холл, за ним следовал большой зал, затем гостиная, кухня. На втором этаже – несколько спален и несколько уборных комнат. Повсюду висели, цвета золота тяжелые драпированные шторы с ламбрекенами и подвязками в виде кисточек. На зеленом керамогранитном полу стояла дорогая, в мягкой обивке мебель.
В основном это были роскошный диван, несколько кресел и журнальный столик. На стенах висели в позолоченных рамках картины известных художников, как правило, это были пейзажи. На потолках висели хрустальные люстры.
Мы еще не знали, для чего нас сюда привели. Поэтому смотрели на все восхищенными и удивленными глазами.
Наконец, женщина, сопровождавшая нас, остановилась, и мы замерли в ожидании.
А дальше, она начала нам объяснять, для чего мы сюда все прибыли, что должны делать, рассказав нам все в подробностях, ничего не утаив. Вот только, эти подробности не только шокировали нас, но и вызвали откровенный стыд у большинства из нас. В конце, она сказала, что если кто-то из нас попытается нарушить какие-либо правила или сбежать отсюда, то его ждет суровое наказание, а так же, что за нами, все это время будут пристально следить со стороны. Поэтому будет лучше, если мы не будем делать каких-либо опрометчивых поступков.
– А теперь, ожидайте гостя, – сказала она и оставила нас одних, удалившись.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем дверь в гостиную открылась, и в комнату вошел человек.
При виде этого человека, все девушки вдруг замерли.
В комнату вошел очень грузный с широким, грубым лицом в два подбородка, высокий крепкий мужчина, с большим животом и маленькими хитрыми, въедливыми глазками. На нем был дорогой костюм, до блеска начищенные туфли из крокодиловой кожи, на руках дорогие швейцарские часы и пахло от него парфюмом, который могут позволить себе только весьма богатые люди. Мужчине было на вид лет шестьдесят- шестьдесят пять. Его глаза вожделенно уставились на нас. С минуту он смотрел на каждую из нас, словно изучая, затем, довольно потерев свой большой живот, он достал белый платок из кармана своих брюк и, вытерев пот с лоснящегося лица, довольно усмехнулся.
– Что же прелестницы, надеюсь, мне удастся с помощью вас омолодиться так лет на двадцать, а может быть и больше, – подмигнув нам, сказал он, с усмешкой.
– Вы уж постарайтесь, уважьте дядьку! Парировал он.
Мы были несколько сконфужены, а некоторые смущены. Заметив это, мужчина недовольно сказал:
– Надеюсь, вы знаете для чего вы здесь или мне нужно сообщить, кому следует об этом? После этих слов, несколько девушек, те, что были побойчее среди нас, бросились к мужчине и начали окружать его лаской и заботой. Они порхали возле него, словно мотыльки, летящие к огню и не боящиеся его ожогов. Остальные, придя вскоре в себя, тоже были вынуждены последовать их примеру. Но одна из нас, как я заметила, не решилась подойти к этому человеку, а вместо этого попятилась к двери.
Она попыталась открыть её, но та открылась, не сразу. На мгновение, девушка исчезла из вида, но потом, снова появилась. На ее лице в этот момент было выражение, будто ей вынесли страшный приговор. Молча, подойдя к нам, она присоединилась ко всем девушкам.
В нашу задачу входило, а нас, я посчитала было семь девушек. Окружать мужчину постоянным вниманием, быть возле него повсюду. Мы должны были, по словам наших учителей, вдохнуть в этого пожилого человека силу молодости, постоянно заряжать его энергией, разбудить в нем жажду к жизни. Омолодить его всевозможно. И нам приходилось делать это порой до изнеможения и против своей воли, потому что за дверями нас ожидало за не выполнение работы – наказание. Да, именно, работы. Нам сказали, что мы должны относиться к этому, как к работе и за это нам будут щедро платить. Кто-то из девушек после этих слов воспрянул духом, видимо подумав, что сможет обогатиться, а кого-то это сообщение оставило равнодушным.
Несмотря на то, что у многих из нас, как я заметила, мужчина вызывал отвращение, нам постоянно приходилось подавлять в себе это чувство. Вместо этого, мы должны были его холить, лелеять, быть его музами, как он иногда нас называл; обнимать его, прижимать к себе, легко целовать в щеки. Ведь он должен был питаться нашей молодостью. В некоторых случаях, для одной из нас такой поцелуй оказывался опрометчивым. Мужчина, по-видимому, не выдержав своей мужской природы, вдруг хватал девушку и мог со страшной силой впиться в её губы, как сумасшедший, так, что его не возможно было оторвать от неё. После чего, мы видели, как девушка, вырвавшись, наконец, из его плена, зажимала рот. Казалось, что её вот-вот вывернет наружу. Другие девушки, пытались тут же этого человека отвлечь от неё, чтобы она ни в коем случае не выдала ему все своё отвращения. Так мы научились в некоторых случаях даже спасать и прикрывать друг друга, но об этом знали только мы, семь девушек, что проходили это испытание вместе, от начала и до конца.