Занавес поднялся достаточно высоко, и Лили первой протиснулась внутрь.
— Давайте же! — сказала она, протягивая руку за фонарем. Нокс подхватил Гейл за подмышки и втянул за собой: между высокими грудами предметов искусства находился узкий проход. Он поднял Гейл: от увиденного кружилась голова, но он все равно старался запечатлеть в памяти эту невероятную картину. Бронзовые подсвечники, посохи из черного дерева, модель парусника, змея из меди, деревянный подголовник, анх из зеленого нефрита. Два часовых в натуральную величину из эбенового дерева с золотом стояли на вечном посту, а их лазуритовые глаза сверлили пришельцев воинственным взглядом. Лили поспешила вперед, захватив фонарь, который стал светить заметно слабее. Артефакты становились все более царственными. Покрытая чеканкой золотая колесница покоилась рядом с двухместным троном. Золотая статуя в нише. Богато украшенное ложе с одним деревянным веслом, лежащим поперек. Чаши, наполненные рубинами и изумрудами. Он наткнулся на Лили — она отступила в сторону и показала, что заставило ее остановиться. Несколько ступенек, покрытых сплавом из золота и серебра, вели к возвышению, где стояли два саркофага. Эхнатон и Нефертити. Адам и Ева.
Но времени задержаться и оценить всю важность открытия у них не было. Сзади показался луч фонаря и послышался треск автоматной очереди. Нокс метнулся в сторону и попытался перетащить Гейл по другую сторону золотого ложа, но поскользнулся и выпустил ее из рук. В этот самый момент появился Халед, державший фонарь под мышкой и стрелявший с бедра. Ноксу пришлось скрыться в темноте и оставить Гейл на милость полицейского.
Халед шел медленно, а повсюду — стоило ему повернуть фонарь — вспыхивали и исчезали, погружаясь в темноту, сокровища пещеры Аладдина. Нокс лихорадочно искал среди украшений, драгоценностей и предметов быта хоть что-нибудь, чем можно было воспользоваться. Халед повернулся в сторону, и стало опять темно. Нокс знал, что во времена Восемнадцатой династии предметы, которые клались в погребальную камеру, имели ритуальный характер и должны были служить фараону при загробной жизни. Говард Картер и лорд Карнарвон нашли в усыпальнице Тутанхамона составной лук и кинжал из закаленного золота. Как много он бы сейчас за них дал!
Он шарил руками вокруг себя, стараясь не шуметь, и нащупал какую-то статуэтку. Он взял ее, но она была сделана из дерева, источенного жуками, и слишком легкая, чтобы служить оружием. Он положил ее на место и продолжил поиски. Вскоре его пальцы наткнулись на что-то холодное и тяжелое. Сообразив, что это такое, он воспрянул духом — булава, которой фараоны поражали своих врагов. Его губы растянулись в улыбке — он нашел, что искал!
II
Начав говорить, Нассер уже не мог остановиться, он хотел рассказать Нагибу все и убедить, что во всем виноват Халед.
— Тропа? — закричал Нагиб. — Где эта чертова тропа?
Нассер показал. Нагиб схватил фонарь и помчался туда — при взгляде на крутой обрыв у него замирало сердце, но он, собрав в кулак всю свою волю, продвигался по скользкому грунту достаточно быстро. Достигнув входа, он побежал по проходу и вскоре оказался возле шахты. Снизу слышались автоматные очереди, и, судя по эху, стрельба велась далеко отсюда.
К металлическому колышку была привязана веревка. Нагиб схватился за нее и спустился вниз. Тишину снова прорезал характерный треск стрельбы. По крайней мере еще не все кончено, и он мог успеть. Он увидел отверстие в стене, но быстро добраться до него мешала стоявшая на дне шахты вода. С пистолетом в вытянутой руке он пролез в пролом, каждую секунду ожидая, что по нему откроют огонь. Нагиб испытывал страх при мысли, что его жизнь может окончиться здесь, что Ясмин может остаться вдовой, а Хусния — сиротой, но этот страх никак не сказался на скорости его продвижения. Он дал Ноксу слово и нарушить его не мог — пусть лучше близкие будут его оплакивать, чем ему придется стыдиться самого себя.
III
Халед медленно шел вперед по сокровищнице, не в силах отвести глаз от новых и новых груд драгоценных артефактов, которые выхватывал луч света. Он не верил своим глазам. Здесь находилось больше золота, чем он мог вообразить даже в самых смелых своих мечтах, а мечтал он о многом. При таком богатстве с ним никто не сможет сравниться не то что в Египте, но и во всем мире. Дома, яхты, самолеты, женщины, власть — все, чего он так домогался в жизни и чем считал себя вправе обладать. Но как отсюда выбраться и сделать все это своим?