Она продолжала кусать губы; в ее печальных глазах отразилось отчаянное раздумье.
— Я заключу с вами сделку, — заявила она наконец.
— Какую еще сделку?.. — взорвался Молей.
Эллери положил руку на грудь инспектора.
— А почему, собственно говоря, нет? Мы с успехом можем вести себя как деловые люди. По крайней мере, не будет никакого вреда, если мы выслушаем предложение.
— Послушайте, — воодушевилась Питтс. — Я попалась, и знаю это. Но все еще могу причинить вред. Вы же не хотите, чтобы вокруг имени миссис Годфри разразился скандал, верно?
— Ну? — буркнул Молей.
— Если вы будете давить на меня, я не скажу ни слова. Вы также не можете заставить меня молчать, если я не захочу! Я расскажу обо всем репортерам или моему адвокату. Вы не сможете меня остановить. Отпустите меня, и я буду молчать.
Инспектор хмуро посмотрел на нее, потом глянул на Квина, потер губы ладонью и прошелся взад-вперед по комнате.
— Ладно, — согласился он. — Я ничего не имею против Годфри, и я не хотел бы видеть их опозоренными. Но тебе я ничего не обещаю, ты слышишь? Хотя поговорю с окружным прокурором, и мы посмотрим, нельзя ли как-то смягчить наказание.
— Если вы, Питтс, выложите все без утайки, — ласково добавил Эллери.
— Хорошо, — кивнула она. Ее заостренное лицо нахмурилось. — Не знаю, как вы обо всем догадались, но это так. Я помогала Марко сначала с миссис Констебль, затем с миссис Мунн, потом с миссис Годфри. Я сделала ночью снимки со вспышкой в отеле Атлантик-Сити. Я записала их на пленку. И когда миссис Констебль и миссис Мунн приехали на Испанский мыс, они сразу же меня узнали. Думаю, они догадались, что миссис Годфри тоже попалась в ловушку, но Марко велел им держать рот на замке. Думаю, они все еще боятся говорить об этом. Теперь я вам во всем призналась. Ради бога, вызовите Люка Пенфилда!
Глаза инспектора сияли. Но он резко произнес:
— Косишь под дурочку, да? Просто выполняла задания босса, и все? А потом украла все бумаги из его комнаты и решила немного подзаработать сама? Так, да?
Лицо женщины исказилось от гнева.
— А почему бы и нет? — выкрикнула она. — Конечно, я так и поступила! Они были такими же моими, как и его! Я всегда играла роль марионетки, но я держала нити в своих руках, и, черт побери, он это отлично знал! — Питтс замолчала, чтобы набрать в легкие воздух, и вдруг истерично выкрикнула: — Марионетка, да? Черта с два марионетка! Я была его женой!
Мужчины были ошарашены. Жена Марко! Они мгновенно осознали все вероломство этого человека и с отвращением подумали о той опасности, которую избежала Роза Годфри. И в который раз почувствовали удовлетворение от того, что негодяя больше нет в живых, что это зло устранено из мира.
— Его жена, э? — хмыкнул Молей, когда достаточно пришел в себя, чтобы говорить.
— Да, жена, — со злостью повторила Питтс. — Может, теперь на меня особо и не взглянешь, но, когда я была девушкой, меня не пропускал ни один мужчина. Мы поженились четыре года назад, в Майами. Марко играл там роль жиголо при одной вдове-миллионерше, а я тоже не теряла времени зря. Мы сразу запали друг на друга. Ему понравился мой стиль работы. Настолько понравился, что я заставила его жениться на мне, и он был счастлив. Думаю, я единственная из всех женщин Марко, которая знала его лучшие стороны... С тех пор мы разыграли много спектаклей. Идея с показаниями горничной — это его идея, повторенная несколько раз. Мне она никогда не нравилась. Но нам удалось неплохо подзаработать... — Ухватившись руками за стул, Питтс уставилась в пространство. Ей не мешали говорить. — Небольшое дельце, и мы могли позволить себе передышку до тех пор, пока не заканчивались деньги. Так повторялось несколько раз. Но со смертью Марко я осталась ни с чем. Никаких средств к существованию. А ведь мне надо на что-то жить, верно? Если бы он не был таким жадным, может, и сегодня был бы жив. Но тот, кто его пришил, сделал доброе дело. Бог свидетель, я далеко не ангел, однако худшей твари на свете, чем Марко, не встречала! Я возненавидела его всем нутром. Ни одной жене не понравилось бы смотреть на то, как ее муж трахает других женщин. Марко всегда говорил, что это лишь работа, но он ловил кайф от этого, черт бы его побрал.
Молей подошел к ней и встал напротив. Она замолчала и подняла на него глаза, удивленная.
— Значит, это ты закрутила проволоку вокруг его шеи, чтобы избавиться от него и захватить себе всю добычу? — хрипло спросил инспектор.
Питтс вскочила и пронзительно выкрикнула:
— Я этого не делала! Я так и знала, что вы подумаете на меня. Этого и боялась. Разве я могу заставить тупоголовых копов понять это? — Она вцепилась в руку Эллери. — Послушайте. Мне кажется, вы поумнее его. Скажите ему, что он ошибается! Может, я и хотела... убить Марко, но не делала этого. Клянусь, это не я! Но я не могла остаться и дать себя сцапать. Если бы я забыла про деньги, то могла бы это сделать. О, я не знаю, что говорю... — Похоже, Питтс совсем потеряла рассудок.
Эллери осторожно взял ее за руки и усадил обратно. Съежившись на самом краешке кресла, она зарыдала.
— Полагаю, — успокаивающим тоном произнес Квин, — что мы можем гарантировать вам, по крайней мере, попытку доказать вашу невиновность... если вы действительно не виновны, миссис Марко.
— О, я...
— Но это еще нужно доказать. Что заставило вас пойти к нему в комнату в субботу ночью?
Питтс заговорила тем самым сдавленным глухим голосом, который они слышали по телефону:
— Я видела, как миссис Годфри вошла в комнату. Может, я немного приревновала. К тому же за последние дни у меня не было возможности поговорить с Марко с глазу на глаз, а я хотела знать, как он справился с этими тремя дурехами. Он должен был все подготовить, чтобы сорвать большой куш.
Питтс замолчала, тяжело вздохнув, и судья шепнул Эллери:
— Она явно не знала о намерении Марко сбежать с Розой. Он что же, собирался стать двоеженцем? Негодяй!
— Не думаю, — также тихо ответил Эллери. — Он не стал бы так рисковать. Брак — это не то, о чем он мечтал... Продолжайте, миссис Марко.
— Одним словом, я стала ждать, и где-то около часу ночи миссис Годфри ушла от него. — Питтс отняла руки от лица и выпрямилась, глядя прямо в глаза Эллери. — Я как раз намеревалась проскользнуть к нему в комнату, когда увидела, как он вышел. Я побоялась остановить его и заговорить, потому что нас могли увидеть. По его виду я поняла, что он куда-то собрался. Марко был полностью одет. Я не поняла... Я шмыгнула к нему в комнату, чтобы дождаться его возвращения. И тут увидела клочки бумаги в камине, выудила их оттуда. Затем скрылась с ними в ванной, чтобы меня не застукали, если кто-то войдет. Когда я прочитала эту записку, то ужасно разозлилась. Я ничего не знала о шашнях Марко с этой девицей, Розой. Ничего такого мы не планировали. Я поняла, что он решил совместить работу с удовольствием... — Ее руки сжались.
— Н-да, — протянул инспектор Молей с неожиданной теплотой. — Мы понимаем, что ты чувствовала, когда узнала о двойной игре мужа. Так, значит, ты пошла на террасу, чтобы проследить за ним, да?
— Да, — кивнула Питтс. — После того, как я попросила миссис Годфри разрешить мне уйти... я сослалась на плохое самочувствие. Хотела увидеть все собственными глазами. В доме было тихо... уже было поздно...
— Который был час?
— Когда я подошла к спуску на террасу, было минут двадцать второго. Я... — Она сглотнула. — Марко был мертв. Я это сразу поняла. Он сидел совсем неподвижно, спиной ко мне. Лунный свет отражался от его шеи; я увидела красную линию ниже волос. И не только это. Не только это. — Она вздрогнула. — Он... он был голым. Голым! — Питтс снова зарыдала.
Эллери тяжело вздохнул.
— Что вы имеете в виду? — воскликнул он. — Когда вы увидели его? Ну же! Что вы имеете в виду?
Но она продолжала, словно не слышала вопроса:
— Я спустилась на террасу и подошла к столу. Думаю, я действовала как во сне. Мне помнится, что перед ним лежал лист бумаги и рука, с зажатой в ней ручкой, свисала к полу. Но я была так испугана... Потом, неожиданно, услышала шаги. Кто-то шел по гравию. И тут до меня дошло, во что я вляпалась. Я не могла уйти незамеченной для любого, кто шел к террасе. Раздумывать было некогда. При свете луны у меня был шанс... Я сунула в его руку трость, надела ему на голову шляпу, обернула плащ вокруг и затянула на шее, чтобы не... не было видно красной полосы. — Она смотрела на них с ужасом, как если бы снова видела перед собой жуткую сцену в лунном свете. — Плащ скрыл его наготу, я была в этом уверена. Я подождала, пока шаги приблизились, и потом начала говорить... все, что только взбрело мне на ум... стараясь заставить поверить, будто он со мной заигрывает, а я оскорблена и обижена... Я знала, кто бы это ни был, он стоял и слушал. Потом я побежала вверх по ступеням... Я видела, что кто-то притаился на верхней площадке, но сделала вид, будто не заметила его. Это был Джером. Я знала, что Джером, после всего услышанного, не станет спускаться на террасу, но я не хотела терять не единого шанса. Я бросилась обратно в дом, забрала бумаги и фотографии из комнаты Марко — он прятал их в ящике платяного шкафа, — вернулась к себе в комнату, собрала свои вещи, пробралась в гараж, взяла его машину и уехала. У меня был свой запасной ключ. Разве я не могла взять его машину? Я ведь была... его женой, правда?