Особенно бойко охранники пинали и погоняли пленных, когда прохожие останавливались поглазеть на немцев и плюнуть в них, а то кинуть камнем. Менталитет победителя — опасная штука, отметил тогда еще Райнер. Позже ему показалось, что он понял причину этой нелюбви бельгийцев к немцам. Дело не только во Второй мировой, было и еще кое-что. В Бельгийском Конго при короле Леопольде колонизаторы легко могли в наказание за мелкую провинность отрубить туземцу руку, про это много где написано — кажется, даже у Марка Твена. И вот позже немцы повторяли этот фокус в Бельгии с местными. Такая получилась обратка. Короче, бельгийцы были тоже не подарок, те еще ребята — хотя, казалось бы, куда им против немцев! Но Африка и щас помнит колонизаторов, не забыла «безобидных» бельгийцев. Думаю, немцам было приятно, что не только их ненавидят во всем мире — но вот и бельгийцев, хоть чуть-чуть, ну хоть где-то — в Африке…
На новом месте Райнер как бывалый зек ухватил себе при раздаче аж два одеяла. Он тогда занял место не в бараке, а в одной из двух войсковых палаток — это считалось престижным.
Лагерь, он и в Африке лагерь! (Вроде ж там их и изобрели англичане, и мучили пленных буров.) Порядки те известные. Утром — построение, поверка растягивалась на час, а то и дольше — пока всех пересчитают и выкликнут! А после еще и политинформация, о положении на фронтах.
Победители доводили до сведения пленных приятные новости: вот союзники захватили всю Германию, найден труп Гитлера, далее — капитуляция, ура! После — раздел Рейха на оккупационные зоны. Атомная бомбардировка Японии. Конец Второй мировой, который охрана отметила салютом — беспорядочной пальбой в воздух, как положено. Но не только в воздух: один зек был убит шальной пулей в спину. То ли случайность, то ли решили в честь победы прибить еще одного фашиста? На другой день труп увезли, забросив его в кузов грузовика, как будто это была баранья туша, — Райнеру это показалось оскорбительным, ему было странно, что перед немцами никто даже не извинился. Я ж говорю вам, ох не в тех лагерях он сидел.
По окончании войны, с болью вспоминает Райнер, у пленных отобрали документы, какие еще у кого остались, — и деньги, с обещанием вернуть перед освобождением. Некоторые наивные поверили. Роптать же немцам было бы не с руки и просто глупо, они это понимали и сидели на жопе тихо. Неохота даже пытаться представить себя на их месте…
Опять же — как война кончилась, пищевое довольствие стало лучше: к шести положенным в день галетам добавили тушенку — банка в день на двоих. Тушенка, это в 45-м-то! Да у нас под конец XX века, при совке, я помню, это был дефицит! А тут фашистов кормили деликатесом — нормально?
Воды выдали для начала на палатку 10 литров, столько влезало в жестяной контейнер из-под тех самых галет. Освободившуюся тару использовали как парашу.
Поскольку на работы зеков первое время не гоняли, они после поверки подтягивались поближе к воротам, толпились там и ждали подвоза продовольствия, о котором — главные мысли. Немцы заинтересованно считали, сколько выгрузили мешков с белым хлебом, сколько — муки, сколько — мороженых баранов (!) из Австралии (они все шли на прокорм вохры), и гадали — осьмушку хлеба дадут или четвертинку? Какой суп сегодня — кипяток с парой кусочков брюквы? Или что погуще? Может, муки туда подсыплют? К супу давали белый хлеб, похожий на вату, чуть маргарина, кусок колбасы, сделанной в основном из сои, джем и черный чай. Белый хлеб! С джемом! Да, это вам не ГУЛАГ… Никак от это мысли не избавиться.
Паек немцам казался скудным, и к тому же в нем, как отметил Райнер, почти не было балластных веществ. (Эх не в тех зонах он отбывал, вот, нашел, на что пожаловаться.) А без балласта, без клетчатки — пожалте, запор. Самый длинный у Райнера продолжался две недели. Кончилось тем, что он, пардон — но такие детали как раз и дают картинку, — лично выковырял пальцами из одного места окаменевшие куски дерьма. Почти как у Маяковского — «в нашем сегодняшнем окаменевшем»…
Кстати, чем они там ели? Приборов в лагере не выдавали, только миски. И зеки делали себе ножички из обрезков жести, оставшихся от строительства нужника. Затачивали их об стенку этого же сортира — других камней на территории лагеря не было. Ложки же делали из крышек консервных банок и обрезков проволоки. Этот прибор, нож с вилкой, Райнер до сих пор хранит у себя дома… На память, на добрую память.