— Что, тебя социализм заинтересовал?
— Какой социализм! У меня же на Востоке оставалась мать и сестра 9 лет. Надо было о них заботиться. Мать — вдова солдата, отчим (это тот, кто кормился при нацистской ячейке!) погиб в России, в 1943-м. Конечно, она как вдова получала за него пенсию, но — какую? Копейки…
Райнер вернулся домой, в свой маленький городок, от которого, впрочем, остались только руины. Уж постарались бомбардировщики союзников! Те самые, что пытался, но не смог отогнать наш «герой» и его сослуживцы… Круг замкнулся. Ушел на войну из своего городка — и через три года вернулся на то же место… Мать, сестра, щастье, объятия, надежды на лучшее. Вообще жизнь стала налаживаться! Привезенный из лагеря фунт табака Райнер на родине выменял на костюм second hand, рубашку и галстук. А еще ему как нуждающемуся выдали из фонда солидарности комплект офицерской формы вермахта. Шинель после перешили во вполне модное пальто!
Пытаясь выбраться из нищеты, мать Райнера занялась бизнесом. Схема была несложная. Покупаешь бутылку шнапса, везешь ее в британскую зону, продаешь там бухло за 80 марок, на выручку берешь литр уксусной эссенции, дома разбавляешь ее водой 1:10 — и дальше в деревнях меняешь уксус на картошку, муку и яйца.
Вскоре после возвращения случилось важное событие: Райнер встретил — на вокзале — своего школьного учителя. Тот рассказал, что двое его коллег, оба нацисты, покончили с собой в 45-м. Причем один из них распорядился, чтоб его труп сожгли. Что это было — подражание фюреру?
— Мировоззрение, которое в меня вбили в школе и в юнгфольк, — было опозорено, вместо него — вакуум. Новой госдоктриной — марксизмом-ленинизмом — эта пустота не могла заполниться. Кстати, многих тогда коммунизм отвращал настолько же сильно, как до этого — национал-социализм. А вот верующих — уважали! Я обратил на них внимание, когда после войны кинулся искать, за что ухватиться, я хотел заполнить внутреннюю пустоту. В возрасте 21 года я был незрелым человеком, не было у меня стержня внутри. Я пытался найти что-то, что станет ценным для меня. Привязало бы меня к жизни. И вот мне кто-то сказал, что в нашем городке есть маленькая группа «Свидетелей Иеговы». При Гитлере (и не только при нем! — ИС) пойманных членов секты сажали в лагеря. И старший той группы — отсидел. (Сперва у нацистов, а после его посадила Штази.) Я нашел их и стал к ним ходить. Думал: раз эти «Свидетели Иеговы» даже в лагере не отказались от своих убеждений — значит, в них есть сила! Члены секты принципиально не участвовали в политической деятельности, вот и я решил не вступать ни в какую партию. Мне и той партии, моей первой, хватило на всю жизнь!
Я поверил «Свидетелям». В то, что они рассказывали. О том что люди, которые верят в Иегову и распространяют его идеи, уцелеют после Армагеддона, когда мир будет уничтожен, — и останутся жить на Земле вечно. Это было, конечно, иррационально. Но тогда я в это поверил — и после верил еще долго. Глупый был, молодой… Но позже у меня появились сомнения. Верх взяли другие мысли. Я думал о том, что, если Бог всемогущ и ни один волос с головы человека не упадет без его воли — как же он допустил, что его избранному народу, народу Библии, те есть евреям, выпали такие страдания? Ну и что же тогда есть — Добро?
Но «Свидетели» мне все-таки помогли. Ненадолго, но все равно я им благодарен. Я тогда попал в сообщество, которое хотело добра и делало что-то хорошее для людей.
А потом я стал атеистом, — когда понял, что цели, которые ставит религия — недостижимы. Ну это же невозможно, чтобы человек жил вечно! Католики и протестанты, в отличие от «Свидетелей Иеговы», думают, что люди после смерти попадают кто в рай, кто в ад. Это тоже мне кажется слишком примитивным и наивным… В общем, я понял, что религия служит интересам и целям эксплуатации, обслуживает интересы власти.
Убийственная тема — зверства в концлагерях. Слухи и раньше ходили, про ужасы, которые там творились, — но большинство населения в это не верило: «Как немцы могли вот такое вытворять? Да это же невозможно!» Я сам в это не очень верил, ведь мы, немцы, благородные и добрые люди! Этой правдой о том, что творилось в лагерях, мы были просто раздавлены. Мы стали беспомощными. Ну, кто-то это понял давно, но — не большинство простых людей… Понять мешало и то, что немцы были благодарны фюреру — за то, что он осчастливил нацию. Многие же при нем впервые стали есть досыта.
Я понимаю, что Райнеру трудно было поверить в ужасы немецких концлагерей. Он ведь сам — лагерный зек. Сидел. Так ему в лагере, в Бельгии, выдавали и тушенку, и пиво, и вино, и кэш, там для зеков было и варьете, и кинозал. Так нешто родные, свои, немцы — хуже каких-то бельгийцев? Да не может такого быть!!!