Любен загадочно улыбнулся:
— В этом им помогло одно из величайших сокровищ аркадийского народа. На протяжении веков они создали на основе растительных соков, воды и смолы особое вещество, которое могло светиться. Вначале они смазывали им менгиры в местах захоронений, и те светились по ночам. Видя это, кельты и римляне верили, что в лесу живут духи, и опасались туда заходить.
— И они забрали это вещество с собой под землю, чтобы смазывать им стены пещер? — догадалась Тринитэ.
Любен с трудом перевел дыхание:
— Не совсем так. Точнее, сначала им действительно пришлось смазывать стены подземных коридоров, ведущих в Новую Аркадию. Это заняло много лет. Все эти годы светлые провели фактически в полной темноте, некоторые навсегда утратили зрение. Зато у всех развились невероятно тонкий слух и обоняние.
К тому же выяснилась удивительная вещь: растворенное в воде светящееся вещество начинало разрастаться, как живая материя. Через какое-то время светлые аркадийцы заметили, что потолок в кавернах тоже начинает светиться, отражая блики, появляющиеся на поверхности воды.
Тринитэ едва успевала схватывать эту необычную информацию.
— Но как такое возможно?!
— Ни один из ученых, посвященных в эту тайну, не смог объяснить такой феномен. И вот, несмотря на отсутствие солнечного света, отражение светящегося в воде вещества на потолках пещер позволило возродить под землей растительную жизнь…
— То есть они смогли выращивать под землей растения? Пшеницу, овощи?..
— Да что там овощи — деревья! — ответил Любен, торжествующе улыбаясь. — Деревья, растущие с огромной быстротой, словно сам воздух Новой Аркадии ускорял процесс развития… Сажая в землю семена, желуди, плоды каштанов, которые передавали им собратья, продолжавшие жить наверху, светлые аркадийцы вскоре вырастили под землей, на глубине пятисот метров, целый лес — такой же огромный и густо населенный живностью, как тот, в котором они жили прежде.
— Но это невозможно!.. — проговорил Сильвен в замешательстве. — Ведь под землей нет смены времен года… а деревья не могут всегда оставаться зелеными.
— Верно, нет, но подземные озера связаны с водоемами на поверхности земли. Эта связь, словно эхо, переносит воздействие смены времен года на все, что растет под землей.
Тринитэ едва могла поверить в такие небылицы.
— Бред! — заявила она. — Этого не может быть!
Любен кивнул на окно и иронически спросил:
— А вот это — может быть?
В свете луны все трое увидели, что вода начинает переливаться через ограду хижины.
Сильвен и Тринитэ вздрогнули, охваченные паникой. Тринитэ уже вскочила с места, но старик удержал ее за руку и сказал:
— Я еще не закончил!.. Потом вы сможете уйти… Но я должен вам все рассказать… потому что после меня вы будете последними…
Оба его слушателя невольно переглянулись, и каждый обнаружил во взгляде другого одно и то же: страх и непонимание.
Бежать? Остаться? Верить? Усомниться?
Но Любен уже заговорил снова:
— Сильвен, ты ведь уже догадался?..
— О чем?
— Кто такие светлые аркадийцы…
— Так кто же?
— Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.
Сильвен отрицательно покачал головой. На самом деле он догадывался, о ком говорит старик, но… как в это поверить?!
— А кого они тебе напоминают, судя по моему рассказу? — настойчиво спросил Любен.
— Белых обезьян… — пробормотал едва слышно профессор.
Глядя на него в упор, словно стремясь уловить малейшую из его реакций, старик произнес:
— Это не обезьяны… Это люди.
— Люди?!
— Да, Сильвен. Такие же человеческие существа, как мы. Они точно так же могли говорить, думать, размышлять об окружающем мире. У них был свой язык…
Сильвен был потрясен. Это не укладывалось у него в голове: белые обезьяны — люди!.. А ведь он и раньше спрашивал себя, почему их взгляд был таким осмысленным, а выражения их морд — почти человеческими… И эти мягкие, аккуратные движения, когда они ели… и эти обращенные к посетителям зоопарка взгляды, эта грусть, появлявшаяся в их глазах, когда дети над ними смеялись… Значит, они все понимали!..
«Это ведь было так очевидно!»
Сильвен пытался опереться на остатки здравого смысла. Но его увлекал этот фантастический вымысел, столь же хрупкий, как ограда за окном, грозившая обрушиться в любой момент.
Тут он заметил стекавшие по стене ограды струи воды, которые образовывали миниатюрный водопад. Вода все ближе подступала к хижине смотрителя зоопарка. Это зрелище вывело Сильвена из оцепенения. Он спросил: