При этих словах на лице Сильвена появилась гримаса отвращения. Вообразить свою мать вместе с…
«Нет! Я не должен об этом думать! О чем угодно, только не об этом!»
— А ты как думаешь? — спросил Любен без всякой иронии. — Жервеза, как и все другие существа, создана из плоти и крови.
— Вы хотите сказать, что она спала с самцом обезьяны?!
«Да замолчите вы!» — мысленно вскричал Сильвен, не решаясь произнести этого вслух.
— С человеком, — уточнил Любен серьезным тоном. — В те времена светлые аркадийцы были еще почти людьми. Если не считать того, что…
Он не успел закончить фразу — Сильвен буквально зарычал. Это был рев дикого зверя, низкий и хриплый. Животный вопль ярости и боли.
Смотритель взглянул на своего ученика с едва заметным сочувствием. Но сейчас было не время для жалости.
— Этим все и объясняется, — тихо проговорил он, кладя руку на плечо Сильвена, который отстранился с явным отвращением. — Твоя инстинктивная привязанность к белым обезьянам. И привязанность всех без исключения животных к тебе. Они признавали тебя своим. Это сразу чувствовалось, когда ты приближался к ним, заходил в их клетки…
Медленно, словно боясь непрошеных видений, Сильвен опустил глаза. Вода поднялась выше колен. Но сейчас ему было бы все равно, даже если она захлестнула бы его с головой.
«Зверь! — беззвучно шептали его губы. — Я зверь…»
— Вы одной крови, и ты всегда это знал, — продолжал Любен, вновь устремляя мечтательно-задумчивый взгляд в потолок. — Ты несешь в себе семя подземного мира. В твоей крови — соки деревьев и трав Аркадии, чудесная вода ее озера… И то необыкновенное вещество, которое позволяет аркадийцам жить так глубоко под землей, освещает их мир среди тьмы… Вещество, которое сохранило эту цивилизацию на многие века…
— Вещество, которое они получили из воды Бьевры, — сказала Тринитэ. Она тоже больше не чувствовала холода. Теперь девочка даже не пыталась осмыслить все эти сведения и тем более — объяснить их с помощью логики. Тринитэ старалась лишь принять их, какими бы фантастическими они ни выглядели.
— Но ты был не единственным… продуктом этого скрещивания, — прибавил Любен ставшим мрачным голосом, в котором послышались жестокие ноты.
От этих слов Сильвен окаменел.
Старик пожевал губами и сказал:
— Мне и самому пришлось принять участие в эксперименте. От этой связи родилась девочка…
«Ну разумеется!» — воскликнул про себя Сильвен. Его лицо залилось краской.
— Габриэлла?
Любен утвердительно кивнул. Затем более бесстрастным, но менее уверенным тоном продолжил:
— Жервезе удалось скрыть свою беременность — она на полгода уехала в Африку, якобы по рабочим делам. Заодно она выдумала историю о муже и втором ребенке, погибших в автокатастрофе, — чтобы избежать расспросов об отцовстве. Но мне пришлось позаботиться о том, чтобы моя «напарница» не пережила родов…
По спине Тринитэ пробежал холодок.
«Возможно, этот тип — еще больший псих, чем все остальные!» — подумала она, инстинктивно пытаясь перехватить взгляд Сильвена, как потерпевший кораблекрушение высматривает парус на горизонте.
Сильвен, который едва мог поверить своим ушам, решил, тем не менее, выслушать все, чем бы ни закончилась исповедь старика.
— Это я выбрал вам имена, — признался тот. — Габриэллой звали мою бабку. Сильвеном — отца.
— Габриэлла… — повторил Сильвен, словно это имя было единственным, что могло помочь ему не сойти с ума.
— Официально считалось, что Габриэлла — ребенок моей единственной дочери…
— …которая оставила ее тебе, едва лишь малышке исполнилось несколько месяцев, — пробормотал Сильвен. — Да, я помню…
Любен кивнул.
— Сначала мы с Жервезой собирались воспитывать вас раздельно. Но потом решили, что будет проще и надежнее поселить вас под одной крышей, в здании музея. Не мог же я, в самом деле, растить Габриэллу в этом гадюшнике…
Любен слабым жестом обвел залитую водой комнату. Весь его домишко буквально стонал, словно не в силах выслушивать этот рассказ. Стены дрожали, задвижки на дверях и окнах скрипели.
— Главным для меня и Жервезы было то, чтобы вы всегда были у нас на глазах. Вот так вы и выросли: в «параллельном мире» Ботанического сада… Как животные в заповеднике — вроде бы и на воле, и в то же время взаперти.
Сильвен едва сдерживался, чтобы не задавать вопросов, которые жгли ему губы. Какие новые ужасные подробности ему предстоит узнать?..