– Пойдемте, что ли? Батюшка Велимудр нас не ждет, так что большого радушия не обещаю, заранее прошу прощения, если что не так пойдет.
Могиня и ребята, друг за другом, двинулись по узкой тропе, проложенной между камней. Ноги утопали во мху, поглощая все шорохи и звуки. Оттого возникало ощущение полного отсутствия пространства вокруг.
– Енисея, – позвала Катя, – а что это за место? Ведь на скале, там, где твой город, видна только арка.
Енисея ответила не сразу, долго подбирая слова.
– Знаете, так всегда было. Я даже точно не знаю, от чего так. Другие храмы видны, они на поверхности. Может быть, спрятаны в скалах, в горах, ограждены морем или неприступными порогами, но они есть, их можно увидеть из человеческого мира. А Храм Мары всегда находился здесь, между миром людей и миром духов. Как ворота в потусторонний мир. Так устроила сама Маара, говорят.
– Ох, и молоды вы, детки мои, – отозвалась Могиня. Все оглянулись на нее. – Это ж ясно, от чего так. Маара – хранительница мрака и холода. Она повелительница навьего мира16, защитница его секретов. Только благодаря ей Духи навьего мира не беспокоят нас ежечасно, да и мы не досаждаем им своими просьбами. А будь ее храм на земле, то есть в Яви, как бы оно было? А, по – вашему?
– А Храмы Прави на земле видны? – решила уточнить Катя.
– Конечно нет! – Могиня всплеснула руками. – Возможно, в древние времена, до Большого перехода, когда людям дозволялось быть рядом с Богами, Правьи храмы и видны были на земле. Но сейчас, нет, не видать…
Енисея оглянулась и добавила:
– Кроме одного. Храма Знаний. Мы были в нем в Родограде.
Могиня споткнулась и едва не упала.
– Вы были в Храме Веды?!
– Да, нас Катя провела, – улыбнулась Ярослава, отвлеклась и рухнула на мягкий мох. Истр помог ей встать.
– Ничего, ничего, – бормотала она себе под нос, виновато улыбаясь. Катя тихо выдохнула.
Они уже подходили к лестнице, ведущей в Храм. При ближайшем рассмотрении она оказалась довольно крутая, скользкая от синеватого мха.
Енисея дотронулась до нижней ступени, перпендикулярно ее основанию вырос тонкий столб света. За ним второй, выше на пару ступенек, за ними еще один и еще. Лишь только выросла последняя опора, узкая лента скользнула по ним, соединив первый и последний в перила.
– Ну, так подниматься – то сподручней будет, – обрадовалась Могиня.
– А кто – то, помнится, вчера говорил, что вся Сила ушла, – проворчал Истр, берясь за мерцающую ленту.
– К счастью, этого мира это не касается, – улыбнулась Могиня, опередив Енисею, – а то бы нам пришлось карабкаться словно черепахам заморским.
Они легко поднялись наверх.
На вершине лестницы их уже ждал отец Енисеи. Они узнали его из воспоминания, показанного девушкой вчера. Однако время и горе сильно изменили его.
Всего десять лет назад он не имел ни одного седого волоса, был прям, светел и уверен в себе.
Сейчас перед ними стоял сгорбленный старик, с трудом опирающийся на посох. Лицо его, покрытое глубокими морщинами, потемневшее здесь между мирами, было обращено куда – то вдаль. Казалось, он не замечал гостей. Казалось.
– Зачем пожаловали? – неприветливо обратился он, лишь они ступили на верхнюю ступеньку.
Енисея поклонилась ему:
– Батюшка, это наши гости.
– Зачем ты их сюда привела, – сварливо гаркнул он, не дав договорить дочери. Ребята притихли. Енисея тоже молчала, не зная, что ответить, с чего начать.
На помощь пришла Могиня. Она сама кого угодно могла запугать, так что гневный старик не произвел на нее впечатления. Однако она была сейчас в образе молодой красивой женщины, и с удовольствием пользовалась этим.
– Прости нас, Великий Волхв, – вкрадчиво начала она, – что вторглись в твои владения без приглашения. Да только пришли мы к тебе с дарами несметными.
Аякчаана, Катя и Истр переглянулись, Ярослава не сводила настороженного взгляда с бабушки, одна Енисея исподтишка улыбалась.
– Что за дары? – мрачно посмотрел на Могиню, явно заинтересовавшись.
Та всплеснула руками, удивленно изогнув тонкие брови:
– Да неужто ты с порога дары наши принимать будешь?!
Старик с сомнением постоял, опираясь на свой посох, с опаской, не ускользнувшей от внимательных глаз Могини, оглянулся на парящий в центре храма цветок, источавший бледный полупрозрачный свет. Качнулся и отошел в сторону, освобождая дорогу.
Катя и Ярослава переглянулись, но ни одна, ни вторая, не имели понятия, что задумала бабушка. Вернее, вовсе даже не бабушка…
А та между тем медленно прошла внутрь Храма, оглядываясь по сторонам.
– А что, отче, один ты здесь служишь? – спросила она.
16
Могиня говорит о существовавшем когда – то поверье о разделении мира на Навь (мир загробный, потусторонний), Явь (мир людей, явный) и Правь (мир небесный, божественный). От этого разделения в языке сохранились, например, – наваждение (помутнение сознания), явный (видимый воочию), правда (истина).