— Ну да… поймал.
— Где она?
— Где-то в моих вещах. Не беспокойтесь, она на месте. Я положил ее в пластмассовую коробочку, специально сделанную для таких коллекций.
Джо, сев на корточки, внимательно осмотрел землю под фургоном, где стояли сапоги Билли Боба. Через минуту он выпрямился, поднял руку и спросил:
— Вроде этой?
Все уставились на прозрачную пластмассовую коробку с маленькими дырочками для воздуха.
— Это она, — еле выговорил Ник, оторопев, — но… где моя сороконожка?
— Под каблуком Майка, — кивнул вниз Джо. — А до этого она была в сапоге Билли Боба. И не рассказывай нам, что она сама подняла крышку, вылезла из коробки, предусмотрительно закрыв за собой крышку, и залезла в сапог.
— Не говори глупости! — возмутился Ник. — Просто кто-то вытащил ее из моей сумки и засунул в сапог. Это же ясно. — И тут вдруг Ник понял, на что намекает Джо. — Думаешь, это сделал я? С ума можно сойти! Зачем бы я стал это делать? Ты хоть имеешь какое-нибудь представление, чего мне стоило найти и поймать ее? А теперь вот ее раздавили!
Джо изучающим взглядом уставился на Ника. Вроде бы искренне недоумевает и серьезно расстроен потерей сороконожки.
— А кому было известно, что ты ее поймал? — вступил в разговор Фрэнк.
— Не знаю… — пожал плечами Ник. — Я говорил Майку и Билли Бобу. Показывал ее Алексу перед тем, как убрать коробку в сумку. Пожалуй…
— Я уж точно об этом не знала, — поспешила заявить Джессика, все еще прикрывая ладонью рот. — Иначе заставила бы тебя выбросить эту ползучую гадость! — Она с преувеличенным отвращением содрогнулась.
— Такие люди, как ты, имеют самые нелепые представления о насекомых, — заметил Ник. — Если бы ты только попыталась понять…
Джо отвел Фрэнка в сторону, туда, где были привязаны лошади.
— Ну как? Есть какие новые идеи?
Фрэнк нахмурился.
— Кажется, мы можем вычеркнуть Джессику, по крайней мере по этому пункту. Она скорее наденет джинсы прошлогодней моды, чем подойдет близко к сороконожке.
— Точно, — ухмыльнулся Джо. — А Ник, как раз наоборот, слишком ценит это мерзкое насекомое, чтобы использовать его для какой-нибудь пакости. А что касается мотивов — здесь вообще полная неопределенность. Так что опять возвращаемся к Алексу. Мотивы те же, а в данном случае были средства и возможность.
— Но у нас против него по-прежнему одни только подозрения, — возразил Фрэнк, прислонившись к дереву. — Мы знаем, что он мог совершить большую часть этих пакостей, а те, что не мог, например прострелить канистры с водой, были, скорее всего, делом рук Роя Рамиреса. Или даже Джейка. Но вот кто взял пленку Лайзы и Джо погрузился в размышления.
— Может быть, она случайно сфотографировала кого-то, скажем Алекса, как раз в тот момент, когда тот подстраивал очередную гадость.
Такой снимок мог стать серьезной уликой.
— Еще одно большое «может быть», — с досадой произнес Фрэнк, сердито отшвырнув камешек из-под ног. — Что нам точно известно? Лайза снимала развалины деревни анасази и места, где рылись грабители. Она сфотографировала также следы шин, которые, возможно, были оставлены машиной грабителей. Чем тебе не серьезная улика?! Поэтому, когда она вернулась в лагерь, пленка из ее фотоаппарата исчезла. Совпадение? Может быть, но я сильно в этом сомневаюсь.
— Грабители могил! — воскликнул вдруг Джо. — Ну, конечно! Они не хотят, чтобы Майк водил сюда туристов, ведь они мешают им заниматься раскопками! Вот для чего устраиваются все эти подлые штучки. Им надо закрыть «Молодежную тропу». И кто-то в группе, наверное, работает на них! — Джо остановился, видимо, обдумывая эту внезапно возникшую версию, потом добавил: — А что, если туристский бизнес Рамиреса был с самого начала лишь прикрытием для другого, грязного дела? Он давал ему возможность свободно передвигаться по этой пустынной местности и право посещать самые заповедные места.
Все шло как по маслу, пока не появляется Майк со своими молодежными походами и не портит хорошо отлаженный механизм. Если все это так, Алекс вполне может быть человеком Рамиреса.
— Вполне, — согласился Фрэнк. — Но с другой стороны… — Он прервал начатую фразу, так как к ним подошла Лайза.
— Джо, — начала она смущенно-обеспокоенным тоном. — Я вам не всю правду сказала.
— Что ты имеешь в виду?
— О пропавшей пленке. Я… Помнишь, когда я снимала эту кучу вывернутой земли, следы шин и все остальное.
— Конечно. И что?
Она помолчала с минуту, ощупывая языком изнутри свои щеки, а потом сказала:
— Я сделала так много кадров, что пришлось вставить новую кассету, и тот, кто вытащил ее из аппарата, получит совершенно новую незаснятую пленку — там еще нет ни одного кадра.
— А где заснятая пленка? — взволнованно спросил Фрэнк. — Она цела?
Лайза искоса посмотрела на него и снова перевела взгляд на Джо.
— Я хочу, чтобы ты ее спрятал у себя, — сказала она и вложила ему в руку черную кассету. — Я боюсь. Вели эти люди узнают про свою ошибку, они, может быть, начнут искать настоящую пленку.
— Не беспокойся, Лайза, — заверил ее Джо. — Мы сохраним ее для тебя.
— Я почему-то знала, что могу на вас рассчитывать, — сказала она и, взглянув на Фрэнка, добавила: — На вас обоих.
Когда она ушла, Фрэнк заметил:
— Ты только что дал очень серьезное обещание.
Джо с вызовом посмотрел на брата.
— Я достаточно серьезный человек, чтобы выполнить его. — Потом улыбнулся и добавил: — Конечно, с помощью родственных связей и семейного сотрудничества.
После обеда никаких новых происшествий не случилось, тем не менее перед ужином все уже были на взводе. Тут и там возникали споры и стычки, и не только между Алексом и Джессикой, что было обычным делом, но и между Ником и Лайзой, между Томом и Билли Бобом. Даже близнецы Грег и Карина успели повздорить между собой уже отправляясь спать в палатку, Фрэнк отвел Джо в сторону и сказал:
— Меня беспокоит предстоящая ночь. По-моему, нам надо с тобой подежурить по очереди.
— Я собирался предложить тебе то же самое, — ответил Джо. — По два часа каждая смена, идет? Я дежурю с десяти до двенадцати и с двух до четырех.
В половине шестого утра Фрэнк начал думать, что зря они все это затеяли. Ничто не тревожило ночной сон юных туристов. Старший Харди сидел на невысоком каменном выступе, откуда видел весь лагерь лошадей, палатки, фургон. Небо на востоке начало светлеть, а бриллиантовый блеск звезд становился все более тусклым. Вдали виднелись розовые силуэты гор с плоскими вершинами. Тут Фрэнк услышал крик одинокого орла. Скоро в лагере начнут просыпаться.
Фрэнк задумался: удастся ли ему вздремнуть в течение дня? И тут ход его мыслей нарушило тревожное ржание лошади. Через минуту заржала другая, уже громче. Что-то их беспокоило. Надо проверить, в чем дело. Неслышно ступая, он двинулся к месту привязи.
Когда Фрэнк поравнялся с большим тополем, он услышал позади какой-то слабый звук и уже собирался оглянуться, как что-то ударило его по голове, сразу за ухом. Оглушённый, он упал на четвереньки, но, к счастью, не потерял сознание и даже успел заметить чьи-то ноги в живописных ковбойских сапогах.
Ухватившись за ствол дерева, он начал подниматься, когда услышал крик «Хей-а-а!» — и вслед за этим топот множества копыт по земле.
Фрэнк оглянулся. В предутреннем свете он увидел табун лошадей, сбившихся сначала в круг, а потом в панике рванувшихся галопом друг за другом. И тут его охватил ужас: он понял, что несутся они прямо на него. Бежать куда-либо было слишком поздно. Через минуту они его затопчут копытами!
ВСЛЕД ЗА СОЛНЦЕМ
Фрэнк поднялся на ноги. Лошади были уже совсем близко. Он стал лихорадочно искать хоть какой-то способ спастись. Самая нижняя ветка дерева была достаточно толстая, чтобы выдержать его вес, но до нее еще надо было добраться. С отчаянной решимостью он присел и, с силой оттолкнувшись, прыгнул вверх. Правая рука схватилась за ветку, но левая — сорвалась. Сделав глубокий вдох, он подтянулся на одной руке и сумел ухватиться и другой. Через секунду он забрался на ветку, и в то же мгновение первые лошади пронеслись по тому месту, где он только что стоял.