Из малого сундука председатель сельсовета достал сверток пергамента, металлический шлем — такой, как на картине «Богатыри», рукоять сабли.
Бережно и осторожно развернув пергамент, он показал всем, в том числе Фатиме и Юлаю, что на нем значится родословная рода кудей со всеми ее разветвлениями и боковыми линиями, причем возле многих имен стояли пометки о том, когда и какой подвиг был совершен этим представителем рода, какие заслуги имел он перед своим племенем.
— А письма пока не видно, — проговорил председатель и вытащил из сундучка красную лакированную шкатулку. — Может быть, здесь?
Порывшись в потертой папке, председатель вытащил из нее оборванный по краям, пожелтевший конверт.
— Вот вам и письмо Блюхера! — сказал он. — Садитесь сюда. — И он указал на лавку, стоявшую у печи.
Но ни вожатая, ни Юлай не обратили ни малейшего внимания на это приглашение председателя. Все их внимание было направлено в этот момент на письмо, и только на письмо. Еще бы! Письмо самого Блюхера. Подлинное письмо легендарного командарма, которого чтут в каждом башкирском доме как освободителя, которого ставят в один ряд едва ли не с Салаватом Юлаевым!
На конверте значился адрес:
«Деревня Атлыкаево, Златоустского уезда, Уфимской губернии, Сайфулле Татлыбаеву».
Фатима передала конверт Юлаю:
— Достань письмо.
Юлай вытянулся, будто стоял в строю, и вытащил из конверта пожелтевший и кое-где тронутый чернильными разводами ветхий листок.
— Читай вслух! — сказала Фатима.
— Читай, читай, — согласился председатель.
И Юлай прочел дрожащим голосом:
— «Дорогие товарищи!
Уважаемые родители Зината Сайфуллина!
С болью в сердце, с глубокой скорбью сообщаю вам, что ваш сын пал смертью храбрых в борьбе с врагами Советской Республики.
Память о Зинате никогда не умрет в наших сердцах.
Красные партизаны Урала никогда не забудут мальчика, сражавшегося наравне со взрослыми и проявившего чудеса героизма.
Грядущие поколения напишут имя Зината на своих знаменах.
Вечная слава герою Зинату!
Почет и уважение пролетариата отцу и матери героя, воспитавшим его отважным солдатом революции!
Командарм В. Блюхер».
Юлай кончил читать, и наступила пауза.
Фатиме на мгновение показалось, будто за окном скачут красные конники…
Потеплело лицо председателя.
— Разрешите сиять копию, — сказала наконец Фатима.
— Разрешим, товарищи депутаты? — спросил председатель, но в самом его вопросе уже содержался ответ.
Не спрашивая, можно или нельзя, Фатима позвала Иршата. Он вошел с «Партизанской книгой» под мышкой.
Усевшись у печи, Иршат быстро переписал письмо.
— Хорошо бы заверить, — сказала Фатима.
— Что заверить?
— Копию.
— Гм! — Председатель повертел в руках «Партизанскую книгу». — Здесь написано: «Амбарная книга». Это неуважительно. И затем у вас тут еще какие-то записи. Я не могу заверить все подряд.
— Так обозначьте, что вы заверяете только эту страницу.
— Это, пожалуй, можно… А ошибок нет?
— Давай считаем, — предложила женщина-депутат.
— Ладно уж! — махнул рукой председатель.
И, достав из внутреннего кармана пиджака печать, он подышал на нее и шлепнул печать в двух местах — в начале и в конце письма. Написал: «Копия верна. Председатель Тавлыярского сельсовета Баш. АССР И. Ишмухаметов».
Посмотрел на ребят и на Фатиму, улыбнулся добродушно.
— Эх вы, поколение! Вот переписали, а теперь постарайтесь быть похожими на Зината Сайфуллина. Э?
— Ильяс-агай, скажите, пожалуйста, а вы не знаете, что за подвиг он совершил? — спросила Фатима.
— Нет, не знаю. Чего не знаю, того не знаю. Ну, до свиданья, всего хорошего!
Урок самбо
Покинув Тавлыяр, путешественники прошли вниз по Караидели еще километров двадцать, прежде чем спустился вечер и они расположились на ночлег.
В эту ночь в состав усиленного наряда по охране лагеря впервые попали девочки — Нафиса и Айгуль.
Это было, как сказал кто-то из мальчишек, «историческое событие».
Дело в том, что до сих пор Фатима не решалась назначать девочек в ночные наряды, а девочки всю дорогу доказывали ей, что они нисколько не хуже мальчиков, что Марина Раскова, Софья Ковалевская и множество других знаменитых женщин давно это доказали.
В конце концов Фатиме все эти разговоры надоели, и вожатая назначила на пост двух самых крепких девочек. Сперва она хотела поставить каждую из них с мальчиком, но девочки снова подняли голос, и Фатиме пришлось согласиться на отдельный «девчачий пост».