— Вот он, вот, медведь! — закричал Юлай.
— Что он там делает? — проговорил Иршат. — Тащит что-то… не может вытащить…
— Тонет мишка, тонет косолапенький! — запричитала Нафиса.
Она не знала, что бывают медведи-пловцы, которые не тонут даже в самых глубоких местах и омутах. Такие медведи едва ли не пол-лета проводят на старицах и озерах, на тихих, безлюдных реках и ловко охотятся за рыбой.
Но почему же этот рыболов так ревет? В капкан угодил, не иначе. Где-то, наверно, замаскирована ловушка — то ли в прибрежном песке, то ли в реке.
Медведь делал отчаянные попытки вырвать откуда-то, кажется из воды, переднюю лапу, но напрасно. Это ему никак не удавалось, и он все громче ревел.
В большинстве случаев медведь для человека не опасен, не нападет на человека первым, но такой вот разъяренный медведь страшен. Он может наброситься и на того, кто не причинил ему никакого вреда. Есть даже такая башкирская пословица: «Не тронь медведя — стороной обойдет, покажи ему нож — поцарапает, рану ему нанеси — в куски разорвет».
Юсуф учитывал все это. Он понимал, что плыть мимо разъяренного медведя, имея на плоту ребят, небезопасно. Не было бы их, можно было бы рискнуть, а в случае чего — сразиться с косолапым.
И Юсуф постарался осторожно направить плот к противоположному берегу.
В какой-то момент плот поравнялся с медведем, и стало видно, что он все энергичнее и злее старается высвободиться и выйти из воды. Но все сильнее тянуло его вниз, и он то погружался в воду, то снова появлялся над ее поверхностью.
— Капкан! — сказал Юсуф.
— И в капкане том пружина есть, — высказал догадку молодой плотогон.
— А ну-ка, поворачивай к нему! — неожиданно для самого себя переменил свое решение Юсуф. — В капкане медведь не страшен! Он ведь и с места сойти не может.
Длинный плот остановился.
Ребята, которые не отрываясь следили за каждым движением медведя, увидели, что на какое-то мгновение он выдернул завязшую лапу из воды. И вдруг мелькнуло перед их глазами что-то длинное и тяжелое, совсем не похожее на капкан.
— Там вроде бы что-то живое, — сказала Фатима.
— И-и, уж не рыбина ли? — прищурился Юсуф. — Поди, щука, а?
Грохнул выстрел. Все вздрогнули от неожиданности.
Медведь нырнул в воду, затем, встав на задние лапы, зарычал грозно и зло и, рванувшись неистово, потащил за собой это самое «что-то», тянувшееся за ним и словно служившее продолжением медвежьей лапы.
На прибрежной скале показался человек с ружьем.
Что-то знакомое было в его длинной, худощавой фигуре.
— Это он, он! Рыбак! — сказал Иршат.
— Он, он! — подтвердил Мидхат.
Человек посмотрел в сторону плота и тут же исчез за скалой.
Белужья уха
Если рассказать кому-нибудь, каких усилий стоило медведю победить белугу (а ведь оказалось, что косолапый боролся именно с ней), вряд ли этому поверят. Смешно, право: медведь сражается с …рыбой! Но что было, то было. Собственно говоря, рыбы-то разные бывают. Акула тоже рыба. И, видимо, в характере и хватке белуги тоже есть что-то акулье.
Немалых усилий стоило топтыгину вскарабкаться на крутой скалистый берег, таща за собой свою жертву, жертвой которой едва не стал он сам.
Но когда дело было сделано, белуга не могла уже сопротивляться. Она попала на сушу и подобно Антею, оторванному от земли, мгновенно потеряла всю свою недюжинную силу.
Почувствовав себя хозяином положения, косолапый принялся отдирать рыбину от своей окровавленной и разодранной лапы. Но даже и это оказалось не так-то просто. Челюсти белуги, видимо, свело в предсмертной судороге, и крепко впились они в медвежью лапу. Не видя иного выхода, медведь принялся грызть белужью голову и не успокоился, пока не удалось ему освободиться от острых и цепких белужьих зубов.
Но и освободившись, продолжал он реветь и выть, потому что, облизывая раны, ощущал, по всей вероятности, сильную боль.
— Подойди-ка сейчас к нему, — сказал старый Юсуф, — он те покажет!
Но вот медведь снова взялся за белугу.
— Прячет, прячет, — объяснил Юсуф. — Сейчас пойдет куда-нибудь в укромное местечко, отлежится после работы…
— Ничего себе работа! — расхохотался Иршат.
— …а потом, поближе к вечеру, придет подзаправиться, да еще, пожалуй, семейство свое приведет.
И верно: оттащив белугу под большое дерево, медведь лапами выкопал яму, уложил в нее свою добычу, а сверху забросал валежником и ветками. Полюбовавшись этой маскировкой минуту-другую, заковылял в лес.