Однако произошло чудо.
В следующее мгновение Мидхат увидел Закирьяна.
С криком радости бросился он к бакенщику.
— Закирьян-агай, Закирьян-агай!.. — закричал он, но тут же спохватился: старик-то стоял совсем рядом и кричать было нельзя.
Нельзя было и говорить о старике в его присутствии.
— Который час? — спросил Мидхат не своим голосом, спросил только для того, чтобы что-то спросить. Чтобы старик не заподозрил, что Мидхат суетится потому, что хочет его задержать.
— Когда человек спрашивает, который час, — степенно отвечал бакенщик Закирьян, — он не должен так волноваться.
— Да… Но вы понимаете… Я опаздываю… Наши уже там… А я…
Закирьян улыбнулся и достал из нагрудного кармана часы с цепочкой.
— На моих часах марки «Павел Буре» без десяти два. Это значит, что сейчас именно столько. Ведь «Павел Буре» — это лучшие часы в мире. А мой «Павел Буре» — самый лучший из всех «Павлов Буре». Понял? «Павел Буре».
Бакенщик говорил медленно, словно взвешивая каждое слово. Мидхат прямо-таки с ума сходил, а Закирьян не торопился выслушивать его.
— Закирьян-агай, я погиб! — наконец перебил он бакенщика. — Погиб, погиб…
— Что такое опять случилось?
— Опаздываю! Опаздываю! — громко прокричал Мидхат и, встав на цыпочки, прошептал на ухо бакенщику: — Закирьян-агай, очень вас прошу, ну очень-очень, я сейчас сбегаю… а вы, вы последите, пожалуйста, за тем вон стариком… Хорошо?.. Я вернусь через две минуты…
Закирьян ухмыльнулся, кивнул головой в знак согласия, и Мидхат убежал.
Но следить за стариком Закирьяну не пришлось. Тот сам подошел к бакенщику и вежливо обратился к нему:
— Может, и мне скажете, сколько на ваших часах?
— Пэ-эжалста, — радушно отвечал Закирьян. — Без девяти два.
— Спасибо, — поклонился старик и вдруг спросил: — А не продадите ли вы свои часы?
— Часы? Продавать? А зачем? — пожал плечами Закирьян.
— Видите ли… — наклонил голову старик. — Я часовщик. И очень люблю фирму «Павел Буре». Были у меня когда-то часы этой фирмы, да вот всякое в жизни бывает — потерял. А такие старинные часы в магазине не купишь. Разве что по случаю. Вы уж извините, что я к вам с таким предложением.
— Ничего, ничего, — важно ответил Закирьян. Ему понравилось то, что старик хорошо отозвался о его часах. Он снова достал их, оглядел старика с головы до ног и проговорил: — Эти часы дорогие. Оч-чень дорого стоят!
— А сколько вы за них взяли бы?
— Сколько я взял бы? О-о-о! У вас, пожалуй, столько никогда и не бывало.
— А все-таки?
— Двести рублей! — ляпнул Закирьян и сам испугался названной огромной суммы.
Старик не спеша взял часы в руки, положил их в свой карман, спокойно и уверенно достал пачку денег и, отсчитав, протянул ее Закирьяну.
— Получите. Двести.
Закирьян посмотрел на него, как на сумасшедшего.
Но старик бы на вид вполне нормальный человек.
На какое-то мгновение взгляды покупателя и продавца встретились. Что-то странное уловил Закирьян в этом спокойном, но цепком взгляде и, не выдержав его, отвернулся.
— Всего хорошего, — сказал старик, приподнимая тюбетейку.
— Да, — невпопад ответил Закирьян.
Старик повернулся и ушел.
Карабаш и его сын
Надо ли говорить о новых переживаниях Мидхата, который опять упустил старика с бородкой?
Ребята спали еще крепким сном, когда Фатима встала и умылась прохладной утренней водой.
День обещал быть погожим. В этот утренний час хотелось Фатиме побыть наедине с собой, со своими мыслями.
Она взяла свою тетрадь, в которую записывала все интересные события, перелистала ее, затем вырвала чистую страницу и принялась писать новое письмо директору школы. Она писала, особенно не задумываясь, потому что, собственно говоря, все, что она хотела сказать, было уже продумано ею и взвешено. Слова будто бы сами ложились на бумагу:
«Здравствуйте, Рустам-агай!
Спасибо вам за ваше письмо.
Оно многому меня научило, а главное — успокоило.
Вообще-то дела идут у нас неплохо. Ребята многое узнали, многое повидали, услышали и записали. Наша «Партизанская книга» стала теперь богатой и интересной. Ребята стараются ничего не упустить, они увлечены походом и всем, что с ним связано, я бы даже сказала, что у них появился своеобразный азарт. Меня это радует.